– Иди, сынок, выспись и отдохни хорошенько. Вот увидишь, поутру все твои переживания окажутся кошмарным сном, ты избавишься от них и непременно забудешь.
– Конечно, отец… Все забудется, все-все, как будто никогда и не было здесь, а на небесах – там все по-другому…
Отто истово перекрестился, когда оба сына спустились в свою каюту, подумал с немалым облегчением: «Хорошо, что баронессы рядом не оказалось. Только ей и не доставало выслушивать подобные разговоры. Она и так встревожена катастрофой со второй яхтой, а тут еще наши семейные проблемы. Я вижу, что Марта искренне сочувствует Вальтеру, но увы, ничего уже не переделаешь. Хоть в этом Цандер оказался удачливым. Зато с Тюрмахером совершил непоправимый промах, и я вынужден был пойти на крайние меры, чтобы избавиться от кровожадных прилипал… Не-ет, не кровожадных, а жадных до чужого золота! Надеюсь, что теперь мне ничто уже не помешает до самого конца намеченного маршрута. Лишь бы погода благоприятствовала нашему плаванию, не волновала бы… баронессу».
Отто тряхнул головой, опомнился, прогнал эти не к месту вроде пришедшие размышления – к чему припутались в мыслях баронесса и погода, понять не мог, но одно уяснил – баронесса Марта прочно входит в его жизнь, так прочно, что даже Вальтера потеснила на второй план, потому как беспокоится о ней не меньше, чем о сыне. Даже если не больше – Вальтер всецело его, а вот баронессу завоевать – это покажет лишь будущее…
– Будущее! – прошептал Отто. – Кому оно ведомо, наше будущее? Разве что небесам? – Он усмехнулся скептически и поднял взгляд вверх, словно обращался с этим вопросом к Господу.
Небеса, затянутые темными тучами, ответили настораживающим и пугающим молчанием. Сквозь немногие просветы видны были немигающие огоньки редких звезд.
«Словно волчья стая окружила меня, следит зелеными глазами, следит и ждет, когда упаду», – почему-то пришло такое недоброе сравнение, и он поспешил отвести глаза от безмолвной небесной пустыни.