— Ё-хо! — заорал Стас, — Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое на земле, яки на Небе…
— Что происходит, откуда взялись эти твари? — спросил Сергей Кузнечихин, но отвечать времени у парней не было.
Стас уже выстрелил из второго ствола, Артем вкладывал новую стрелу, приговаривая:
— Друзья, я честно говорю, я жизнь прожил не зря!
И снова взрыв.
— Хлеб наш насущный даждь нам днесь, — Стас перезаряжал, — и остави нам долги наши, яки же и мы оставляем должникам нашим…
— Свинья сказала мне «хрю-хрю», а не «хре-хре» и не «хру-хру»…
— И не введи нас в искушение, но избави от лукавого…
— И даже не «хря-хря»!
— Ибо Твое есть Царствие и сила и ныне и присно и во веки веков…
— Аминь, — враз закричали парни, когда предпоследний монстр разорвался, а последний ретировался. Всего они уничтожили восемь гахай-нохоев, хотя никто из них и не думал считать, а проверить возможности теперь не было, то есть еще восемь раз похожие на пар разноцветные дымки поднимались в ночные небеса. Белый, синий, зеленый и пять желтых…
Освобожденные из плена души двух бойцов спецназа, погибших в поселке Олха, вслед за товарищем устремились в Валгаллу, в солдатский рай.
Души еще двух, тяжелораненых, умерших в госпитале, присоединились к ранее погибшим. Всех их ожидало со временем новое рождение в мире людей (трое) и в мире асуров (один).
Души охранников магазинов «Стройматериалы» с улицы Аргунова Бориса Зыбина и «Эльдорадо» с улицы Карш Маркса Анатолия Федорова, умерщвленных Петром Кирилловичем Онопко, оказались в Бордо, промежуточном мире между жизнью и смертью, ожидая нового рождения в мире людей.
Душа Федора Панкратова, водителя самосвала КамАЗ, принесенного духом заарина в жертву языческим богам, попала в православный Эдем с соответствующей атрибутикой: райские кущи, бесполые ангелы и смертная скука. Родится он со временем здесь же ангелом Третьего Неба.
Одна из душ Ивана Михайловича Барнадаева, прораба участка, съеденного духом-помощником заарина Сибирским Тигром (Баром), попала в шаманский рай, другая обречена на вечные муки в Царстве Эрлен-хана, третья оказалась в Бордо в ожидании нового рождения в мире инопланетных разумных рептилий из созвездия Ориона.
Словом, монстров на поле боя не осталось, а в одном из стволов «тулки» сохранился еще нерастраченный заряд. Кстати, и трава больше не горела, и по этой зеленой, нетронутой траве к беседке приближалась новая напасть — человек. Парни расслабляться и не подумали, общеизвестно, что многие и многие боохолдои легко могут принять облик двуногого, голого и без перьев.
Стас вскинул ружье и прицелился.
— Не надо! — закричал Артем, но было поздно.
Прогремел выстрел, и заряд соли с десятиметровой дистанции вошел в грудь мужчины в спецодежде пожарного.
Одежду Стас увидел уже после. Если кто начал стрелять, остановиться сразу почти невозможно. Палец сам собой ложится на курок. Сознание движимо древними инстинктами, оно занято расчетом расстояния, перезарядкой, прицеливанием. Судьбы мира стрелка мало интересуют. Причем совершенно не важно — хороший человек или плохой, злой или добрый, умный или хозяйственный. Все эти качества обретут значение потом, после боя. А пока — пли! И еще, мать твою, и — снова!
Мужчина пошатнулся, но не упал. Закрыв рану ладонью, осел на землю.
— Вы чего, охренели?! — кричал второй пожарный, шедший следом.
— Бросьте оружие и поднимите руки! — прокричал следующий за еще двумя пожарными полицейский. — Вы окружены!
Весомое заявление, но беспочвенное. Служителей правопорядка оказалось двое, сложно окружить такими силами, впрочем, парни и не думали сопротивляться. Положив свое оружие на бетонный пол, они подняли руки, как было велено.
Служивый народ подошел к беседке, осмотрел сперва потерпевших, затем коттедж. Первые оказались неодеты со сна: мужчины в трусах и майках, женщины в белых ночных рубашках, а вот двухэтажный коттедж был в полном порядке.
— Что у вас произошло? — поинтересовался лейтенант полиции, сразу взявший расследование в свои руки.
— Пожар, — ответил Сергей Кузнечихин.
— Что горело? — спросил один из пожарных.
— Дом горел! — с вызовом ответила Анна Кузнечихина. — Глаза-то протри!
Все повернулись к коттеджу, но следов огня не увидели, так что протирать глаза следовало потерпевшим. Двое пожарных тотчас бегом направились к входу, третий остался с пострадавшим. Сняв брезентовую робу, тот обнаружил, что рана хоть и болезненная, но поверхностная. От вызова «скорой помощи» он отказался, но время от времени бросал косые взгляды на обидчика.
— Заявление писать будете? — подойдя, спросил его второй полицейский, сержант по званию.
— Обязательно…
— В кого вы стреляли? — спросил лейтенант парней, кивнув на ружье и арбалет.
— Собаки напали, штук десять, наверно, может, чуть меньше, — ответил Стас. — А в пожарного я не хотел, виноват, лейтенант, извините…
Тот усмехнулся:
— «Извините» на хлеб не намажешь. Конфискация оружия плюс уголовное дело, вот тебе и «извините».
— Это мое ружье, — вмешался Сергей. — У меня и разрешение есть, все законно.
— Не важно. Это ружье — орудие преступления. Кстати, кем вам доводится подозреваемый?
— Сын.
— Понятно. Сколько лет? — спросил уже у Стаса.
— Семнадцать, — ответил юноша.
— Считай, что повезло, — вставил сержант, — условный срок получишь, парень, или на малолетке пару лет, как масть пойдет. Ничего страшного.
Стас почему-то довольным не выглядел.
Во время разборок Артем успел позвонить брату и рассказать о случившемся, затем передал сотовый лейтенанту.
— С вами хотят поговорить.
— Ишь ты, молодой да ранний, уже позвонить успел, — взяв телефон, недовольно заметил тот. — Кому, интересно?
— Капитану из Следственного комитета.
Полицейский повеселел.
— Ну, это для нас мелочь пузатая!
Спустя пару минут он, вероятно, так уже не считал. Неизвестно, какие доводы приводил капитан Беликов, на кого ссылался, но лейтенант, изменившись в лице, отвечал односложно: «да» — «нет». Создавалось впечатление, что еще несколько минут, и он станет обращаться к собеседнику «ваше благородие». До этого не дошло. Полицейский вернул сотовый Артему и сказал зло:
— Но уж оружие-то я все равно конфискую. — Повернулся к напарнику: — Сержант, забери!
Затем он подошел к подстреленному пожарному, которому товарищ промывал и обрабатывал рану.
— Слышь, земляк, ты того… заявление-то не пиши, не надо.
— Это еще почему? — возмутился тот. — Малолетки сопливые совсем обнаглели, скоро боевыми патронами нас отстреливать начнут. Надо проучить молокососа!
— Такое дело, земеля… — Полицейский замялся. — За ним такие люди стоят… Не связывайся лучше, сам же виноватым окажешься… — Он кивнул в сторону Стаса. — А этого все равно не посадишь, даже и не надейся, золотая молодежь, мать ее…
Стас то краснел, то бледнел попеременно. Подошел к Артему.
— Что это твой брат наплел лейтенанту? — спросил раздраженно. — Я, знаешь, не маленький, мне заступники без надобности, сам за свои поступки отвечу!
— Ты уймись, пожалуйста. — Другу и самому сделалось неловко. — Если бы я Юру не подключил, тебя бы сейчас в КПЗ увезли, а нам утром мать Джины на Ольхон к ее брату надо везти, Степан Юрьевич попросил. Шаман ее защитит, а мы с тобой, я один тем более, второго нападения не отобьем, точно!
— Ладно, — буркнул Стас, — только я тебя прошу, больше так не делай…
Тем временем в дверях коттеджа появились пожарные, подошли к беседке.
— Вы чего, хозяева, перепили, что ли? — спросил с усмешкой один из них.
— Точно! — захохотал второй, принюхиваясь. — Перегаром-то от мужичков попахивает!