«О почтенный господин Баташулуун Шагланов, слушай! Сейчас ты созерцаешь Сияние Чистого Света Совершенной Реальности. Познай его.
О благороднорожденный, твой разум пуст, он лишен формы, свойств, признаков, цвета, он пуст — это сама Реальность!
Твой разум пуст, но это не пустота Небытия, а разум как таковой — свободный, трепещущий, блаженный. Это само Сознание!
Твое сознание, лишенное формы и воистину пустое, и твой разум, сияющий и блаженный, — оба они неразделимы.
Твое сознание, сияющее, пустое, неотделимо от Великого Источника Света, оно не рождается и не умирает, оно — Немеркнущий Свет…»
Когда Иван позволил, Стас подскочил с земли как ошпаренный, быстро натянул на себя одежду и подобрал маркер, после чего тут же собрался бежать в сторону заброшенной фермы, но ученик шамана поймал его за шиворот.
— Ты куда разогнался? Там полно опасной нечисти!
— И что? — поинтересовался раздраженный Стас. — Сидеть и ждать, пока от Артема даже косточек не останется?
— Мы пойдем, — спокойно ответил Иван, — но пойдем осторожно, прикрывая друг друга. Вперед!
Он двинулся в направлении заброшенной фермы. Покачав раненой головой, — не любил, когда им командовали, — Стас пошел следом, стараясь все-таки не шуметь. Впрочем, шума хватало. У дома, похоже, сцепились две псины, и слышно их было за версту.
— Бродячие собаки? — спросил Стас. — Откуда?
— Они есть везде, где есть люди, даже и в столице, — ответил Иван, — но это, кажется, не собаки…
В двух десятках шагов от дома они встретили, конечно же, не бродячих собак, а двух полицейских в форме и, вероятно, при исполнении.
— Нарушаем? — поинтересовался с улыбкой мент бурятской национальности.
— Предъявите ваши документы! — строго заявил второй, русский. — После двадцати трех несовершеннолетние подростки должны находиться дома под присмотром родителей!
— Комендантский час! — уточнил первый мент.
У парней даже тени сомнения не возникло, что перед ними оборотни в погонах. Тем более Стас сразу узнал в них похитителей Натальи Луневой.
— Мочим! — переглянувшись с боевым товарищем, предложил он.
— Мой русский, — согласился Иван, вскидывая маркер.
Шарики калибра 0,68 дюйма из стволов вылетели одновременно и, хотя изначально были разного цвета, испачкали форму однотонной серой краской. Далее все произошло точно так же, как с муу шубуун. Менты сперва целиком окрасились в красный цвет, затем исчезли. И два еле заметных красноватых облачка медленно поплыли в предутренние Небеса…
Души двух иркутских милиционеров прошли-таки аттестацию, которой так опасались, и, оказавшись в аду (русский в горячем его варианте, бурят — в холодном), где сохранили прижизненные лычки сержантов, были зачислены в штат местных полицейских участков. Им предстоит ближайшие 1000 лет ловить мародеров и взяточников, покуда они не родятся вновь в более благоприятном Царстве Голодных Демонов, в Прето-Локи, где вечно будут испытывать голод и жажду, но никогда не смогут насладиться едой и питьем. Ведь их тонкие карикатурно-уродливые шеи не пропускают даже жидкость…
Победила, как всегда, молодость (впереди еще будет повод оспорить эту, казалось бы, непреложную истину). Поскуливая совершенно по-щенячьи, анахай, в которого обратился пожилой экскаваторщик, отполз в сторону весь в зеленой крови, искусанный и ободранный.
— Ну что, придурок малахольный, понял, кто из нас настоящий Ассистент? — приняв человеческий облик, вопросил водитель самосвала.
Израненный анахай вместо ответа уполз за угол дома, а победитель обратил-таки внимание на связанного Артема.
— Что, пацан вчерашний, развязать тебя или как?
— Развяжите, — попросил Артем, — я вам по гроб жизни благодарен буду…
Может, зря он помянул это скорбное деревянное изделие, а может, и не входило в первоначальные планы боо-холдоя его освобождать. Зуев сощурился.
— Щас, разбегусь… по гроб жизни, это хорошо… — Он сделал решительный шаг, но остановился. — Нет, это будет выглядеть как убийство беззащитного и безоружного военнопленного, а Николай Зуев, старший сержант танковых войск, на подобную подлость не пойдет, и не просите!
Он приблизился и, ворочая парня, как куль с картошкой, освободил его от пут, после чего отошел шагов на пять.
— Ты свободен, — объявил Зуев. — Пару минут даю тебе прийти в себя, потом — защищайся!
Артем поднялся с земли, массируя передавленные проволокой запястья. Он понимал, что шансов выстоять против опытного бойца у него попросту нет. Однако под ногами Зуева на земле валялся маркер. Значит, минимальный шанс все-таки оставался?
— Драться будем по-мужски, один на один, — сказал Зуев, принимая боксерскую стойку.
— Понял.
Артем, скривившись, подумал: «Эх, дрын бы сейчас хороший или хоть камень, да где ж их взять?»
Под ногами не наблюдалось тяжелых предметов, способных послужить оружием, а до спасительного маркера у ног боохолдоя надо было еще как-то добраться. Как?
Тем временем в белой юрте Василий Шарменев продолжал чтение «Бардо Тёдол»:
«О благороднорожденный Баташулуун Шагланов, подумай о Великом Сострадательном Боге. Не отвлекайся. Усердно сосредоточь на нем свой ум. Думай о нем так, словно он — отражение луны в воде, видимое и в то же время не существующее само по себе. Думай о нем так, словно он обладает физическим телом…»
После толчка шамана следователь устоял на ногах. Отойдя чуть в сторону, он бросал косые взгляды попеременно то на торжественно декламирующего шамана, то на Марину Младич, ныне покойную, он был в этом уверен. Совершено преступление — девушке не оказали своевременную помощь, вот явная причина смерти. И он, капитан юстиции при исполнении, находился при этом и не настоял, позволил одному сумасшедшему служителю культа безнаказанно читать дурацкий текст, другому убедить себя, что так и надо… Тоже мне, мракобес, лжеученый от КГБ, ясно как день, замаранный в крови подопытных политических зеков…
«Стоп! — остановил он себя. — О чем я? У девушки только что пропало дыхание, может быть, еще можно ее спасти!»
— Стойте! — воскликнул следователь, воздев руку.
Шаман, переворачивающий страницу, и «аномальщик» повернулись к нему.
— Девушка умерла! Степан Юрьевич, вызовите «скорую помощь», а вы, Василий, попробуйте пока вернуть ее к жизни. Вы же доктор, пусть и народной медицины!
Шарменев, усмехнувшись, промолчал, Есько приблизился.
— Юра, Младич жива, она придет в себя после окончания ритуала, вот только нельзя его прерывать. Это смертельно опасно прежде всего для самой Марины. Поверьте мне, Юра.
— Я уже достаточно долго шел у вас на поводу, и вот результат, — кивая на труп, сказал следователь. — Ладно, я сам вызову «скорую» и попробую оказать первую помощь, а вы оба будьте любезны выйти из юрты!
Но достал он не сотовый телефон из кармана, а табельное оружие из кобуры. Повел им повелительно.
— Чего стали? Я же сказал, вон отсюда!
— Юра, позвольте… — начал было «аномальщик», но следователь перебил его, взревев:
— Не позволю! Вон!
— Вы сами этого хотели, — усмехнулся опечаленный Есько, и не словами, которых Беликов более не воспринимал, а изящным действием он пояснил, что именно имел в виду.
Короче, Степан Юрьевич, казалось, лишь коснулся указательным пальцем шеи Юрия, и тот мгновенно обмяк, выронил пистолет и рухнул бы, как спиленный столб, кабы заботливый товарищ не уложил его на пол юрты. После этого Есько подобрал оружие, проверив предохранитель, сунул его в карман и повернулся к улыбающемуся шаману:
— Продолжайте, Василий.
Тот не заставил себя уговаривать, продолжил прерванное вещание:
«О благороднорожденный Баташулуун Шагланов, ты пройдешь три Бардо: Бардо момента смерти, Бардо постижения Реальности и Бардо стремления к новому рождению. Из этих трех состояний ты уже испытал Бардо момента смерти. Хотя Чистый Свет Реальности озарил тебя, ты не смог остаться в нем и потому оказался здесь. Теперь приготовься пройти следующую ступень — Хониид Бардо…»