И самое худшее то, что у нас с ним совсем не осталось времени изменить это. Последний год папа болел. На самом деле очень-очень сильно болел. Врачи дали ему ещё пару месяцев и его конец неминуемо приближался. Они сказали нам, что ему крупно повезёт встретить Новый год и мысль об этом заставляла меня паниковать.
Я хоть и был довольно взрослый, чтобы позаботиться о своём собственном дерьме, но мне не хотелось оставаться сиротой. Именно так и будет, потому что матери в моей жизни не было. Кто-то из вас посмеётся над тем, что сильный тридцатипятилетний мужчина, способный справиться с чем угодно в жизни, так боится остаться один, но знание того, что я потеряю единственного близкого человека в моей жизни, разрывало мне душу. Отец был моим якорем. Он был камнем, который заслонял меня от всех жизненных невзгод. И я понятия не имею, что я буду делать в мире, где он больше не сможет прикрывать мою спину.
Отец теперь жил отдельно. Он оставил мне особняк десять лет назад, когда я обеспечил свой первый миллиард в компании. Теперь он жил в роскошном доме, похожем на старинную семейную усадьбу примерно в получасе езды.
Я о многом думал, пока мой водитель вёз меня к отцу. Но в первую очередь о сладкой принцессе Элле. Она играла главную роль в моём уме последние несколько дней.
Я не мог забыть её вкус. Неотразимая сладость, которая захватила всё и вся, когда она встретилась с моим языком. Боже, я уже бл*дь влюбился в неё! А ведь я видел девушку всего только один раз.
Мы подъехали к дому отца, и я приказал водителю подождать меня, прежде чем выйти из машины.
Медсестра открыла мне входную дверь и резко напомнила, во что теперь превратилась жизнь моего отца.
Я последовал за ней по лестнице в его кабинет. Отец сидел за своим столом и старался заниматься даже незначительными делами компании, хотя болезнь превратила его в оболочку человека, которым он был.
Сейчас он больше походил на скелет, обтянутый кожей, а не на того здорового сильного высокого мужчину каким он был всего какой-то год назад. Его волосы выпали от химиотерапии и теперь только кое-где пробивались пучками на голове. Он был очень красивым мужчиной, ну а теперь болезнь отняла у него почти всё.
— Раф, — тепло поприветствовал он меня и попытался встать со стула, чтобы пожать мне руку.
Я бросился к нему, заставляя его сесть обратно.
— Привет, — сказал я и улыбнулся, присаживаясь в кресло напротив него за столом. — Что случилось, пап? Мы же договаривались встретиться через два дня.
— Я хотел с тобой кое-что обсудить, — слабым голосом сказал он. Я наклонился в кресле поближе к нему, чтобы лучше его расслышать. — Мы оба знаем, сынок, что я болен. Мы также знаем, что у меня осталось не так уж много времени.
— Папа… — прервал я его, но он лишь поднял руку вверх, давая мне знак замолчать.
— Всё в порядке, сынок, — улыбнулся он мне. — Я уже смирился с тем, что со мной произойдёт. Но у меня есть одно желание. Последнее. Я хочу, чтобы ты исполнил его, прежде чем я покину этот мир и перейду в следующий.
— Да, — в нетерпении сказал я. — Чего ты хочешь? Ты же знаешь, я сделаю для тебя всё.
Возможно, он хочет, чтобы я нашёл мать, и он помирился бы с ней перед смертью.
— Я хочу, чтобы ты успокоился, — сказал он и я уставился на него, ожидая, когда мой старик продолжит. — Я хотел бы увидеть тебя у алтаря рядом с милой девушкой из хорошей семьи, которая будет любить тебя даже без твоих денег, прежде чем уйду, сынок.
— Ты хочешь, чтобы я женился? — выпалил я. — Но, пап, у меня даже нет девушки, с которой бы я встречался на данный момент.
— Я знаю, — ответил он мне, пристально глядя мне в глаза. — Вот в этом-то и проблема, Раф. Ты знатный гуляка, сын. Я знаю, что ни одна из девушек не была рядом с тобой больше, чем один раз. И теперь я хочу, чтобы ты, наконец, остепенился и нашёл себе спутницу жизни.
— Ты многого просишь, отец, — пробормотал я.
— Я знаю, что времени не так много, — продолжил отец. — Но это моё последнее желание и я хочу быть в состоянии оставить тебе всё и знать, что у тебя за спиной есть женщина, которая поможет тебе, когда наступят тяжёлые времена. Я хочу быть уверенным, что у тебя появятся дети, наследники и продолжатели нашего семейного дела. А больше всего я хочу… чтобы ты был счастливым.
— Я и так счастлив, — сказал я, и он покачал головой, давая мне ещё один из его всё знающих взглядов.
— Ты, правда, так думаешь, Рафаэль? — спросил он меня. — Можешь ли ты честно, положа руку на сердце сказать мне, что ты счастлив?
И тут образ принцессы Эллы встал передо мной. Красивая девушка с длинными волосами, изящными длинными пальчиками, тоненькой талией. Боже, да.
— Наверное, я бы мог стать счастливым, — наконец сдался я.
— Я знаю, — продолжил отец. — Я знаю, что ты можешь стать по-настоящему счастливым. И я хотел бы увидеть, как это произойдёт, прежде чем уйду. Я хочу, чтобы ты провёл бал… Рождественский бал в особняке.
— Зачем? — удивлённо спросил я, приподняв бровь.
— Конечно, чтобы встретиться со своей женщиной, — рассмеялся отец. — Ты можешь пригласить кого угодно. И я уверен, что это будет вечеринка года.
— Я… я сделаю это, — пообещал я и тут же образ Эллы в потрясающе красивом платье заполнил мой разум.
Бал, прекрасная возможность убедить её, что я серьёзно к ней отношусь. Как сильно я хочу, чтобы она стала моей, чтобы она подчинилась мне. Может, если ещё подумать, то она останется после вечеринки со мной навсегда, и я буду действительно счастлив, как хочет мой отец.
— Я рад это слышать, — улыбнулся мне отец. — Давай запланируем бал точно на Рождество. Я постараюсь быть там, если…
Его незаконченное предложение повисло в воздухе. Мы оба знали, что он имел в виду.
Если только он доживёт до этого дня.
Это чертовски больно каждый раз, когда я получаю напоминание о том, что он смертен, как и все мы. И непросто смертен, а гораздо ближе к другой стороне, чем я.
— Ты будешь там, — твёрдо заявил я ему. — Я позабочусь об этом.
Когда я вернулся домой, меня ждал дворецкий.
Я ухмыльнулся при виде его, и Дженнингс слегка кивнул, давая мне понять, что его миссия прошла успешно.
— Хорошая работа, — тихо сказал я, похлопывая его по плечу. — Что ты узнал?
Мы вошли в мой кабинет, и я сел за стол. Дженнингс расположился напротив меня и, достав из внутреннего кармана пиджака конверт, передал его мне. Мне пришлось побороть желание вскрыть его немедленно.
Я попросил у него только одну вещь, и я уже знал, что внутри. Но было неправильно открывать его прямо перед Дженнингсом. Я собирался подождать, пока он уйдёт, и тогда в полной мере насладиться своим новым ценным владением в мире.
— Вы оказались правы, мистер Голдвин, — начал свой отчёт Дженнингс. — Мисс Марте Монро действительно не нравится её падчерица.
— Я заметил, — рыкнул я. Мне ненавистна мысль, что кому-то не нравится моя девушка, и, более того, я не могу понять почему. — Как ты думаешь, почему?
— По той же причине, как и всегда, — пожал плечами Дженнингс. — Ревность. Мисс Элла моложе, красивее. Конечно, в их отношениях есть доля ревности со стороны Марты, и, вероятно, негодование за то, что ей пришлось остаться с падчерицей так скоро после свадьбы с отцом. Я уверен, что дома все не очень хорошо для мисс Эллы.
— Вижу, — ответил я. — И мне жаль это слышать. Так, на чём основывается твоя уверенность?
— Ну, — нервно заёрзал Дженнингс. — Когда я был в коттедже, то слышал, как они спорили, перед тем, как уйти. Я говорю — спорили, но на самом деле, мисс Монро кричала на Эллу. Она не кажется мне хорошей матерью для молодой мисс.
— Хорошо, — просто сказал я. — Спасибо за информацию. Ты починил протечку на крыше?
— Да, — ответил он. Мисс Элла была очень благодарна за это. Крыша протекала как раз над её комнатой. Её мачехе понадобилось три месяца, чтобы невзначай упомянуть об этом.