Как и его боевые друзья, в царской армии Лазо был всего-навсего прапорщиком, и само собой разумеется, что, став командующим фронтом, он не имел для этого достаточных воинских знаний и опыта, но, будучи человеком недюжинных способностей, он обладал прекрасным качеством организатора и сумел сколотить боевой, дружный командный коллектив. В этом главная заслуга Сергея Лазо, это помогло ему справиться с обязанностями командующего фронтом, успешно решать стоящие перед ним задачи. Об этом и говорил он сегодня при прощании.
— Мы как бы дополняли один другого, — говорил он своим друзьям, — это был один боевой, дружный коллектив, без которого я не мог бы командовать фронтом. Я руководил вами, товарищи, но и учился у вас. Вы воспитали меня идейно, приняли в ряды партии большевиков, спасибо вам за это, сердечное спасибо! Уезжая от вас, я уверен, что передал командование фронтом в надежные руки, а вы, мои боевые товарищи, будете так же хорошо помогать новому командующему, как это было при мне. Врагов мы рано или поздно одолеем, и будет, товарищи, праздник на нашей улице, будет.
Глянув на хмурые лица Фрола и Богомягкова, он обвел провожающих озорным, веселым взглядом и речь свою неожиданно закончил шуткой:
— И у Богомягкова на свадьбе погуляем, не век же ему воевать да агитацией заниматься, и у Флора Емельяновича на крестинах барыню спляшем!
Словно солнце в пасмурный день выглянуло из-за туч, и все вдруг переменилось: ожило, засверкало. Повеселевшие командиры задвигались, заулыбались и еще теснее окружили Лазо. А он, торопливо пожимая им руки, говорил на прощанье:
— А пока будем бить всех и всяческих врагов в хвост и в гриву. До свиданья, товарищи, до свиданья!
Последние слова Лазо крикнул, уже стоя на подножке вагона, когда тронулся поезд. Позади него стояли на площадке Метелица, Рускис и человек пять красногвардейцев, они тоже что-то кричали, мелькали их руки и шапки. Провожающие ответно махали фуражками, шагая рядом с поездом, пока он, все больше увеличивая скорость, не оторвался от них и скрылся за водокачкой.
Грустные думы снова обуревали Флора, когда он возвращался к себе в служебный вагон, с ума не шло у него сегодняшнее сообщение Центросибири. Он прекрасно понимал, какие грозные тучи собираются над Советским Забайкальем; а люди устали от войн, они сражаются героически, надеясь, что скоро покончат с семеновщиной и смогут побывать дома. А теперь все это рушится, насмарку пойдут нынешние победы, мятежники помогут белым захватить власть в области. Придется уходить в подполье, собирать новые силы, и борьба будет еще более ожесточенной, потому что большевики, революционный народ не сложат оружия, пока не добьются победы над силами контрреволюции.
Уже около вагона Фролу повстречался вооруженный казак. Не доходя до Фрола четыре шага, казак встал во фронт и, приложив правую руку к фуражке, доложил, что он прислан начальником караула, охраняющего арестованных. И тут Фрол вспомнил, что еще вчера сюда пригнали арестованных анархистов вместе с Главарем их Пережогиным.
— Так что Пережогин поговорить с вами желает, — докладывал казак, — и вагон, значит, для себя особый требует.
— Каков подлец, сукин сын! — вскипел Фрол, обозленный наглостью старого анархиста. — Скажи этому мерзавцу, что я и видеть его не желаю. Отдельный вагон захотел, грабитель. Кабы моя на то воля, так я бы ему оказал преимущество перед другими: его бандитов расстрелял бы, а его повесил. Так и передай этому прохвосту. Можешь идти.
Множество всяких, больших и малых, дел обрушилось на широкие плечи Фрола в первый же день его командования фронтом. Надодетально ознакомиться с положением на фронте, просмотреть последние сводки, наметки полевого штаба, внести кое-какие дополнения в план, который предстояло обсудить сегодня на заседании военного совета. Какие бы там беды ни угрожали области с запада, здесь задача оставалась прежняя: разгромить Семенова во что бы то ни стало. А тут сегодня же шифрованной телеграммой вызывают в Читу, — как видно, там назревает что-то серьезное, потому что просят прислать туда хорошо вооруженный и наиболее надежный отряд красногвардейцев. Фрол решил вызвать с фронта отряд горняков-красногвардейцев Николая Зыкова и Бориса Кларка с его седьмой сотней.