День энергетика традиционно отмечали застольем. Так, как я запрещал это делать на производстве, то инженер электрик пригласил всех, причастных к сему празднику, к себе домой. Что там произошло мне неведомо, только гости выбросили хозяина в окно вместе с рамой и продолжили торжество. Хозяин отлежался, вернулся и разогнал гостей, а обидчику воткнул в заднее место отвёртку. Пострадавший бежал по улицам посёлка с торчащей отвёрткой и орал, что его убили. Вызвали скорую, милицию. Отловили всех причастных и непричастных.
Пострадал даже пришедший в баню сварщик, и которому налил коньяка по доброте душевной ответственный дежурный по фабрике. После баньки и выпитого сварщик разомлел и уснул на лавке в котельной. По каким-то причинам в медвытрезвитель сдали и его. Поговаривали, что кто напоил тот и сдал.
Утром все, проснувшись в вытрезвителе, продолжили разборки и взаимные обвинения, и только резиновые дубинки сумели успокоить обиженных, сварщику досталось больше всех....
В понедельник эту историю я услышал на районном совещании, с трибуны от второго секретаря КПСС и дал обещание разобраться в случившемся.
Погоревав немного в разводе, "гл. энергетик" женился на доярке с тремя детьми. Завёли четвёртого. Администрация выделила квартиру в новом деревянном строящемся доме. Появилась тяга к обустройству дома и личному хозяйству. В хозяйстве появился раритетный "москвич" первого выпуска. Хозяин сам сложил русскую печь, построил теплицу, завёл поросёнка, и так как помещения для него ещё не было, поместил малыша в теплицу с огурцами. Огурцы исчезли на следующий день, а проказника выпустили в огород, и когда исчезла вся растительность на огороде, поросёнок сделал подкоп, и снюхался с бродячими собаками. Кормился на помойках вместе с бездомными псами и был вожаком в стае. Хозяин своим воспитанником гордился. Шло время, скоро осень, а поросёнок рос в длину и никак не хотел превращаться в кабана. Походил на длинную, как труба, коротконогую таксу с вздыбленной шерстью на голове и злобным характером, которого боялись даже дворовые собаки. У ребятишек отбирал мороженое, за что жители грозились, когда - ни будь, пристрелить лохматую бестию.
Прошла осень, кормиться поросёнок уже не мог, помойки замёрзли, трава засохла.
Спасаясь от голода и холода, стая переместилась на территорию сывороточного цеха поближе к павшим обескровленным быкам - продуцентам. Место это пользовалось дурной славой у работников, особливо у сторожей, и обрастало невероятными страшными рассказами и легендами...
Неудивительно.
Мне, совершая обход во время ночного дежурства, не раз приходилось вздрагивать, когда из чрева туши быка с лаем вылетала стая собак во главе с поросёнком, - измазанные кровавыми внутренностями. Картина не для слабонервных!... Особенно ночью!..
...Пришло время забивать, а у хозяина рука не поднимается на своего выкормыша. Пригласил соседей-братьев. Поросёнок, почувствовав недоброе, свалил на речку, в тальники, и где его ловили до вечера. Наконец словили, и забили, а пока палили, разделывали, и готовили жаренину, хозяина дважды отправляли за водкой на "москвиче".
По пути в магазин его остановили работники ГАИ и забрали права.
Утром на работе жаловался, что не выгодно держать чушку,- мяса нет, сала нет, а к утру остались: голова без ушей и почему-то три ножки.
...И теперь будет заводить корову....
Летело время, меня уже не беспокоили те мелочи, которые в начале моей карьеры казались проблемами трудно разрешаемыми.
Уже сжился с суровой природой, наслаждаясь скоротечными долго ожидаемыми и нечаянными радостями времён забайкальского года. Старался продлить летний период рыбалки по открытой воде до ледостава...
Однажды увлёкшись клёвом, по собственной неосторожности оказался в воде.
С утра хорошо подморозило, но лёд был ещё тонок. Речная струя на стрежне шиверы (быстрого потока) ещё не замёрзла и курилась в это морозное утро. Туда я и старался дотянуться. Закидывал удочку на стремнину, следил за игрой поплавка и ловил, припозднившихся в этом году, хариусов. Рыба не успела скатиться на зимовальные ямы и активно клевала в конце струи уходящей под кромку льда. Азарт заставил забыть об опасности..., и с очередным хариусом потерял равновесие.
...Провалился в воду..., и течение потащило меня под лёд... - стало как-то не до хариусов. Выползти на лёд не давала намокшая одежда, лёд обламывался.
Успел ухватиться, за попавшийся под руку, в крошившемся льду, корень, концом
вмёрзший в берег и, - и..., выполз!..
Не теряя времени, побежал домой. Прибежал в посёлок, гремя ледяной одеждой, и прямиком в баню к мужикам в парную. Опосля отлёживался в предбаннике.
Приходил в себя после того, как мужики "отодрали" меня вениками в "три руки...", и не заболел!.. После этого случая оставил хариусов в покое до весны.
Весна, наконец, согрела берёзняк своим дыханием. Обласканные весенним солнцем, ветви окрасились в красно-коричневый цвет, и теперь деревья ярко выделялись на фоне севшего, чуть голубоватого снега.
Вот уже и жаворонок слух ласкает. Забайкальское весеннее небо, наверное, опять опустилось в горах, цепляется облаками за вершины. Захотелось в сопки, тучки руками потрогать, вдохнуть воздух с запахом просыпающейся лиственницы и цветущего багульника.
Давненько там не был, наверное не узнаю знакомых троп и не найду дороги к перевалам.
Давно уже нет в живых моего старого приятеля Антоныча, инициатора наших таёжных походов.
Исчез из своей землянки и одноногий рыбак Миша. Поговаривали, что видимо, нашёл покой на дне Витима.
...Ушли в прошлое и те времена, когда каждый встреченный нам на пути, путник, был желанным собеседником, с которым можно почаёвничать у костерка, порасспросить о событиях в тайге, поделиться своими новостями, похвалиться трофеями, хотя оба встретились впервые на таёжной тропе и больше вряд ли встретятся.
...Долго беседовали обо всём, как беседуют случайные пассажиры в поездах дальнего следования. Нас объединяла любовь к родному краю и традиции предков.
.
Я всё меньше и меньше бывал в тайге и уже стал забывать дорогу на перевалы, и уже не уверен, что найду тропу к нашему с Антонычем зимовью.
Времени на общение с природой не хватало. Изредка, в период созревания ягод, ходил в сопки после ночного дежурства в Удоке.
Сентябрьский случай в тайге, отлучил меня от одиноких блужданий по сопкам.
В это пасмурное утро направился на северную сторону маяка (так местные жители называют самую высокую точку в сопках данной местности). Работники филиала посоветовали искать ягоду за скалистой грядой. По угадывавшемуся в облаках солнцу вышел на вершину, минуя несколько каменных свалов.
Местами тайга выгорела, и представляла жалкое зрелище. Лишь к обеду "надыбал" курешок со спелой брусникой и стал брать совком. Носил к горбовику, поставленному у сосны, и уже половину наполнил.
День клонился к вечеру. Уже подумывал возвращаться, но почувствовал, что-то изменилось в окружающей природе. Выглянувшее к вечеру солнце светит не как обычно, а как в затмение. Деревья не шумят и лишь поскрипывают тоже не так. Тайга притихла, притаилась, слышно, как в мох упала шишка. Где-то далеко коротко стрекотнула вездесущая кедровка. Ощущение такое, что я здесь не один, и кто-то наблюдает за мной. Слух обострён до предела. Не подавая вида, продолжаю заниматься ягодой, а глазами осматриваю всё вокруг, прислушиваюсь.... Ничего подозрительного нет, а тревога не покидает, что-то или кто-то за мной наблюдает. Затылком чувствовал недобрый взгляд, обходя то место, откуда, по-моему, исходила опасность.