— Нелечка, детка, погляди, серия, которую ты начала, очень хорошо получилась. Я статистику еще не делала, тебя ждала, но на глазок — очень неплохо.
— Нелька, я на минутку заскочил, у меня гениальная идея, совершенно гениальная, ты вечером что делаешь? Я зайду к тебе, хорошо? Всё, побежал, а то меня шеф убьет.
— Нель, у нас проблема с заказом, нам не подписали заказ. Сказали, что мы слишком дорогих мышей заказываем. И потом, они вообще не понимают, зачем нам мыши нужны.
— Действительно, зачем нам мыши, можно ведь и с тараканами работать, я им так и сказал, а они почему-то не подписали.
— Неля Александровна, а я научил двух мышей танцевать под дудочку, хотите, покажу?
— Да отстаньте вы от человека, вот ведь пристали, дайте хоть чаю выпить! Нель, ты чай будешь? Мальчики, несите печенье, у меня в сумке пакет.
— Ну уж нет, дорогие мои, никакого чая. — Нель села в кресло и скрестила руки на груди. — Сначала о деле, а то взяли моду, понимаешь, чаи гонять в рабочее время. Никто не сделает ни одного глотка, пока я сама, своими собственными глазами не увижу этих ваших танцующих мышей!
Любите ли вы лабораторию так, как люблю ее я? Вряд ли, во всяком случае надеюсь, что нет. В нашем мире и без вас достаточно душевнобольных, взять хотя бы меня... Как можно любить вечную беготню, шум приборов, запах мышей, недовольство начальства и капризы подчиненных? Но это бы еще ничего, а вот что бы вы сказали, если бы вам пришлось три года тяжело работать, а потом выбросить все результаты в мусорное ведро, потому что ничего не получилось? Идея хорошая, а все равно не получилось. И никто не виноват, хотя это вы так думаете, а ваше начальство точно знает, кто виноват, и ваши подчиненные тоже догадываются. Я уже молчу о шкафчике «Яды», радиоактивной комнате и вот об этих подозрительных клетках, которые выросли в чашке Петри вместо кишечной палочки, которую я лично, своими руками, посеяла три дня назад. Кто вы, подозрительные клетки, и куда делась моя волшебная кишечная палочка? Молчат, не дают ответа.
Разве об этом я мечтала в детстве?
Конечно об этом...
— Ты знаешь, Нелечка, пока тебя не было, приходил Олег Волошин. Сказал, что они с Юлей развелись и она уехала во Францию.
— Знаю, Дина Владимировна, я вчера получила от нее письмо. А зачем он приходил? Меня искал?
— И тебя тоже. Он же в Комитете по вопросам научной этики работает, они в последнее время очень ужесточили закон о клонировании. Раньше мы под него не попадали, а теперь попадаем. Все, кто со стволовыми клетками работает, все попадают. В общем, он открыл на нас дело. Хотел прямо на месте проверять рабочие документы, но я не дала. Сказала, что ты вернешься, пусть тогда и проверяет. Он выкобениваться начал, так я ему напомнила, как он чуть не вылетел из университета после третьего курса. Помнишь эту знаменитую драку? Только благодаря мне не вылетел. Короче, напоила я его кофе и выставила за дверь. Но ты поговори с ним, как-то мне это подозрительно. С чего бы ему начинать именно с нас? Может, что-то личное? На этот раз Юля его бросила, как я поняла. Может, он решил на тебе злость сорвать?
— Да ну вас, в самом деле. Детский сад какой-то получается. Ладно, позвоню ему вечером. Заодно Юлькин телефон узнаю, а то она мне адрес написала, а телефон нет, Зачем мне ее адрес, спрашивается? А что у вас дома? Как Женечка?
— Мы с ней вчера в зоопарк ходили. Долго гуляли, часа три, наверное, а потом дождь пошел, и мы спрятались в змеюшнике. Стоим около террариума, рассматриваем эфу, и тут Женя спрашивает: «Бабушка, а если змея разобьет стекло и тебя укусит, ты умрешь?» Нет, говорю, есть специальные вакцины, мне укол сделают, и я не умру. Женечка еще подумала, а потом уточняет: «Тебе сделают укол, и ты никогда не умрешь?» Ну, говорю, когда-нибудь умру, конечно, все когда-нибудь умирают. А она продолжает: «Бабушка, а если ты умрешь, как же я домой доберусь?»
— Ну а вы что?
— А я ей на бумажке написала адрес и домашний телефон. Покажешь, говорю, врачу «Скорой помощи», который ко мне приедет, если я умру, — он тебя домой отвезет. Действительно, мало ли что... Ира меня потом ругала, а Сережа ругать, конечно, не решался, но весь вечер молчаливо не одобрял. Нечего ребенка травмировать, говорят. Мол, теперь она будет все время думать, что ты умрешь. Но я ведь действительно умру, отвечаю, а Ира в слезы. Откуда у меня такие мысли, спрашивает.
Знаешь, Нелечка, я вот начала об этом думать, выходит, что нас с детства учат смерти бояться. Женька очень спокойно про смерть говорила, буднично так, а сейчас задумается, испугается.