А потом тётушке пришлось взять себя в руки, потому что пришли гости.
Все мои проблемы из-за того, что я женщина, а вот была бы я мужчиной, всё было бы иначе, Нель практически открытым текстом об этом говорит.
Все мои проблемы из-за того, что у меня нет денег, а вот были бы у меня деньги, всё было бы иначе. Это Олег вчера сказал, не практически открыто, а просто дословно.
Все мои проблемы из-за того, что любимый меня бросил, а вот если бы не бросил...
Или даже: все мои проблемы из-за того, что я не в том месте живу...
Какие наивные люди, сказал я Машке по дороге домой. На что Машка хихикнула и сказала: «А ты, в отличие от них, уверен, что все твои проблемы из-за того, что мама ну не то чтобы тебя не любила, любила, конечно, но делала это совершенно неправильно».
Я из этого сделал очень серьезный вывод: Юлька мою жену окончательно испортила. Ни тебе почтения, ни уважения. Иногда мне кажется, что она меня даже не боится.
Ну ничего, вот родит — начну ее пороть по выходным. Чтоб знала.
Я уже вообще не знаю, что думать. Сегодня ночью решила я заглянуть в подвал, проведать мою бедную девочку. Ну, я, как обычно, закрыла глаза, представила себе, как я спускаюсь по ступенькам, толкаю тяжелую дверь, захожу...
Нет ее там. Да и не только там, ее вообще нигде нет. То есть я понимаю, что где-то она прячется, но я не могу ее даже представить визуально. Сразу в глазах рябит, как будто помехи сильные. Я догадываюсь, конечно, кто их создает, эти самые помехи, но как ей это удается? И зачем?
Вообще ничего не понимаю.
Я знаешь что вспомнила? Я вспомнила, как Юлька мне рассказывала, что ела когда-то кислоту и ей привиделось огромное «Я». Литой такой монумент, вокруг которого планеты вращаются. Юлька тогда смеялась и говорила, что это наглядная демонстрация ее скромности и альтруизма. Стою, говорит, одна. Пусто, и мир вокруг меня вращается.
Так я вот чего не понимаю. Вот это самое «Я», где оно находится? Ведь не может такого быть, чтобы оно из двух половинок состояло? Или может?
Но неужели нет никакого ядра — цельного и неделимого?
А если есть, то это ведь кошмар. Это значит, что мы с моей бедной девочкой будем это самое ядро друг у друга отнимать.
Хотя я как раз готова его пополам разделить.
Потому что мир все равно ведь бесконечен, хоть внешний, хоть внутренний, все равно. А половина бесконечности — она ведь все равно бесконечна, правда ведь?
Но я все равно не понимаю про бесконечность. Лицо умное сделать могу, а в голове все равно не укладывается. И про «Я» тоже не укладывается. Это ведь получается, что она — это тоже я.
Слушай, а можно я у вас посплю немножко? А то я просто на ходу засыпаю. Ты разбуди меня через час, если я сама не встану, хорошо?
Нет, мне не нужно одеяло, я плед возьму.
Я...
Зря я хвастал всем подряд, что Машка переносит беременность легко и незаметно. Три дня назад произошло непоправимое. Отныне этот день станет черным днем календаря, обведенным траурной рамочкой. А когда я буду пытаться о нем вспомнить, мое подсознание завизжит, схватит воспоминание своими остренькими губками, уволочёт его в самый дальний уголок и там зароет. Чтобы откопать в самый неподходящий момент для какого-нибудь изысканного ночного кошмара.
Для начала Маша закатила истерику. Что само по себе не очень удивительно, всякое бывает. Меня насторожило только выбранное для этого время — восемь часов утра. Маша рыдала, кричала, что я ее не люблю, и требовала не ходить на работу, а остаться с ней дома. Конечно, надо было бы побить ее по щекам, но я не смог себя заставить. Принес водички, погладил по голове, уложил обратно в кровать и ушел. Вернувшись вечером, застал ее в той же кровати под тем же одеялом, на мокрой от слёз подушке. Я заставил ее немного поесть, но зря: у нее появились силы, и она опять начала рыдать. Сообщила мне, что я никогда ее не любил, что живу я с ней исключительно из-за будущего ребенка, что она вообще никогда не встанет, а в ближайшем будущем, скорее всего, умрет. Через пару дней примерно. А я могу идти на свою работу и там ночевать. Потому что она безмерно одинока и никто ей не нужен.
При этом вцепилась в мою ладонь двумя руками, я с трудом уговорил ее отпустить меня на пару минут в туалет.
Посреди ночи она встала не просыпаясь, отвязала от карниза ловушку для снов и выбросила ее в окно. После чего легла обратно в кровать и тут же начала стонать и ворочаться.
Наутро не помнила ничего. Кроме того, что ей приснился очень вкусный сон, но тут прибежала ловушка для снов и давай сон отбирать. Ну, Машка, не будь дурой, начала с ней драться. И победила, разумеется, — я своими глазами видел, что действительно победила. Потом легла и доела свой сон, прижимая его лапой и рыча на гипотетических конкурентов.