Тут Леночке надоело разглядывать меня с загадочным видом и она открыла свой очаровательный ротик. Если бы оттуда выскочила жаба, я бы удивился меньше. Но Леночка сменила загадочный вид на невинный и рассказала мне, что собирается поехать в славный город Эдинбург. Ее там мечтают видеть. И слышать. И не знаю ли я, случайно, почему. А то она меня видела в славном городе Эдинбурге. В очень хорошей компании видела.
Я гордо повернулся в профиль и сообщил, что за последний год меня видели в таком количестве славных городов, что и не упомнишь. И всегда, что характерно, в хорошей компании. А если юная леди намекнет на цель своего визита, то у нас появится малюсенький шанс к этой цели немножечко приблизиться. Или юная леди действительно хотела любить меня на моем же столе? Так я не возражаю, только хотелось бы определиться...
«Ну-ну», — проговорила нараспев Леночка и выплыла из моего кабинета, так покачивая бедрами, что я тяжело вздохнул и еще раз понял Костю.
После чего впервые в жизни уселся на стол (ау, Мишка, скажи, что это случайно) и задумался.
Надо сказать, что ни одна из пришедших в голову мыслей меня не порадовала.
...Ко мне на балкон забрела лягушка. Совершенно непонятно, откуда она взялась среди зимы в центре Марселя. У меня дурные предчувствия: я боюсь, что это заколдованный принц. На всякий случай целовать не буду. Еще одного принца я уже не переживу, это точно. Может, конечно, и принцессой оказаться, но это уже, как говорится, не с моим везением.
А тем временем ты, мой дорогой далекий друг, уже вторые сутки не отвечаешь мне никакой взаимностью. Я уже и два письма написала, и на погоду пожаловалась, и пошутила удачно три раза, а ты всё не отвечаешь. По-моему, я придумала неправильного дорогого далекого друга. Правильный бы клюнул уж если не на письмо, так на погоду точно. А шутки — ладно, шутить я могу и без надежды на взаимность, так что не жалко.
Я вот думаю, может, сменить одного дорогого далекого друга на двух далеких друзей подешевле? Но тогда получится, что я целые три шутки зря пошутила, а это обидно.
Зато у меня под окном созрели мандарины. Так что всё, к чему я прикасаюсь, превращается в мандариновые корки. Это, наверное, проклятие Деда Мороза, не иначе.
И главное, толку ведь никакого. Другая бы без взаимности за два-то дня сублимировала грусть во что-нибудь нетленное. А я мандаринов налопалась и теперь спать хочу. Себя я тоже как-то неправильно придумала. Без фантазии как-то. Вот встану завтра пораньше, чаю напьюсь и придумаю нас всех заново. А то эти мы какие-то глупые и ленивые.
Пожалуй что остаётся только о погоде. Спешу сообщить, что погода прекрасная: когда два хорошо воспитанных человека ведут светскую беседу, всегда стоит прекрасная погода, это такая народная примета. В плохую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит, потому что повстречай она другую собаку — им совершенно не о чем будет поговорить. А хороший хозяин никогда не поставит свою собаку в такое затруднительное положение, да еще и в плохую погоду, когда и так...
Суньцзы сказал:
«Форма сил армии подобна воде. Форма воды — избежать высот и стремиться вниз. Форма сил армии — избегать полноты и наносить удар по пустоте. Вода оформляет поток в соответствии с местностью, армия идет к победе в соответствии с врагом. Поэтому у армии нет какого-нибудь постоянного стратегического расположения сил; у воды нет постоянной формы».
«Хорошо, давай встретимся на карнавале в Венеции, — сказала Юля. — Но если ты планируешь разговаривать, то я прихвачу своего адвоката. Одену его в костюм белого кролика».
А у меня все никак не идут из головы ее письма. Как, ну как это ей удается — быть настолько разной с такими одинаковыми, в сущности, людьми, как Нель и я? Почему там, где с ней она спокойна и открыта, со мной — напряжена и в каждом слове видит подвох? Неужели это всё зловредные гормоны? Неужели мы обречены бесконечно кружить друг вокруг друга, не решаясь приблизиться?
«Нель, — обратился я к воображаемой Нель, сидящей напротив меня за стойкой совершенно реального бара в Шереметьево, — почему в каждом моём движении ей мерещится объявление войны? Или, хуже того, просто начало, без всякого объявления?»
«А ты уверен, что это не так?» — спросила воображаемая Нель, постукивая воображаемой ложечкой по чашке воображаемого капуччино. Впрочем, нет. Скорее, эспрессо. Капуччино пьет Юля. Еще не хватало начать путать имена, даты, напитки, сексуальную ориентацию... Так черт знает до чего можно докатиться.