Кузнецова Вероника
Забавы колдунов. Часть вторая
Глава 1
Как жить дальше?
Утром Авдей приготовил тело солдата к погребению и завернул в мешковину, оставив лицо открытым. Лицо Пахома Капитоныча было застывшим и непривычно строгим. Он лежал на краю могилы, вытянувшийся, одеревеневший, и был мёртв, безнадёжно мёртв, и не было силы, способной его оживить.
— Пахом! — начал Авдей торжественным голосом, но не выдержал и разрыдался. — Пахомушка! Как же ты? Как же мы теперь без тебя?
Он поглядел на Адель и убедился, что она тоже не способна произнести прощальную речь.
— Добрый был человек, — печально сказал Борька.
Барбос с трудом поднялся на дрожащие, подгибающиеся лапы и еле доковылял до могилы.
— Закопайте меня вместе с ним, — попросил он.
— Что ты! — испугался Авдей.
— Если нельзя вместе с ним, то хотя бы рядом, — умолял пёс. — Мне легче умереть с сознанием, что я буду лежать неподалёку.
— Ты будешь жить, — убеждала его Адель.
— Нет, я умру. Я уже умираю. Я чувствую, что умираю. И я не хочу жить. Обещайте мне, что, если я умру до вашего ухода, вы меня похороните рядом с ним.
Адель не могла на него смотреть. Глаза Барбоса были тусклыми и ввалившимися, шерсть висела неопрятными клочьями, не скрывавшими страшную худобу. За один день здоровая, полная сил собака превратилась в еле передвигающийся скелет, жизнь в котором могла затухнуть в любую минуту.
— Обещаю, — сдавленным голосом проговорил Авдей.
Он прыгнул в могилу, поднял тело солдата и положил на дно ямы, в последний раз заглянул в лицо друга, прикрыл своей курткой и выбрался наверх.
— Какая душа была у него! — простонал он, падая на колени. — Какое золотое сердце! Пусть земля будет тебе пухом, друг мой Пахомушка.
У охваченной безысходной тоской, словно отупевшей от горя Адели всё поплыло перед глазами. У неё возникло ощущение, что если она что-то не вспомнит, то произойдёт непоправимое.
— Постой, Авдей! — закричала она. — Не кидай землю!
Авдей держал в руке первую горсть земли, которую собирался бросить в могилу.
— Успокойся, Адель, возьми себя в руки, — убеждал он. — будь благоразумна. Мёртвого уже не воскресить, а ты должна выполнить свой долг перед Франком. И у меня есть долг перед тобой и перед Анной…
— Подожди! Подожди минутку! — остановила его Адель. — Ничего не говори. Я должна вспомнить что-то очень важное. Золотое сердце… Я помню, что мне говорили о золотом сердце с красным камнем…
— Ты слышала о золотом сердечке с красным камнем от духа убитого купца, — напомнил Авдей ласково, словно говорил с больным ребёнком. — Потом старушка, подарившая нам скатерть-самобранку, сказала, что это был дух не убитого купца, а дух страшного разбойника.
— Нет, я слышала о нём ещё раз. Когда это было? Когда же?.. Тора! Да, это Тора говорила о нём. Она говорила с таким видом, будто видит и слышит что-то, недоступное другим. Она часто произносила непонятные вещи, но из-за золотого сердечка я кое-что запомнила. Она говорила о золотом сердечке, о красном камне и о солдате. Я ещё не была знакома с Пахомом Капитонычем и не знала, о ком она говорит. Теперь-то я понимаю, что она предсказала наше будущее.
Авдей не знал, что и подумать, а Барбос лежал, приоткрыв мутные глаза, и ни на что не реагировал. Борька неподвижно стоял возле собаки, похожий на грустного плюшевого медвежонка.
— Тора сказала, что надо положить сердечко на рану солдата камнем вниз. И говорила это медленно, с остановками, словно видела происходящее своими глазами. В её видениях это сделал моряк, но, может, она приняла за моряка тебя, Авдей? Она сказала, что солдат ожил, а его друг и собака счастливы. Да, она говорила про собаку.
— Про меня? — переспросил Барбос.
— Наверное, — согласилась Адель, перед которой, как в смутном сне, мелькали обрывки воспоминаний. — Так что подожди умирать, Барбос. Мы должны отыскать золотое сердечко с красным камнем и положить его на рану Пахома Капитоныча.
Авдей сел на землю и принялся размышлять вслух:
— Старушка говорила, что разбойника может оживить только золотое сердечко. Значит, оно способно воскрешать из мёртвых. Почему бы ему не воскресить Пахома? Правда, убиенных младенцев это сердечко воскресить не может, их способно воскресить только сердце девятиглавого дракона. Да ведь Пахом — не младенец и убит не тем разбойником. Нет, определённо, надежда есть.
Он встал, взволнованный, боясь поверить в возможность оживить друга, но уже веря в неё.
— Но где нам искать золотое сердечко? — спросил он. — Где бы оно ни было, я его найду. Жизнь на это положу, а найду. Но где?
— Тора что-то об этом говорила, — ответила Адель. — Сейчас попытаюсь вспомнить. Она так бессвязно говорила… Моряк… что-то об острове… Да! Остров колдуньи. Может, это остров колдуньи Маргариты?
— Если есть остров, то он на море, а раз есть море, то и моряк появится, — вывел Барбос логическую цепочку. — Может, им станет Авдей, когда мы поплывём по морю?
Он встал, уже похожий на прежнего Барбоса, очень худого, но энергичного и бодрого.
— Я умру, но достану золотое сердечко с красным камнем, — решительно заявил он.
— Тора предсказала, что ты останешься жив, а какой-то моряк или, может, наш Авдей оживит Пахома Капитоныча.
"А я останусь жива?" — спросила саму себя Адель. Какая роль в спасении солдата отводится ей? Тора не упоминала её имени. Неужели её не будет со всеми, когда Пахом Капитоныч откроет глаза? Куда же она денется? Может, ей предстоит погибнуть? Однажды Тора уже предсказала, что Адель не выйдет замуж за Франка. Значит, ей не удастся его спасти? Но всё равно она должна добыть золотое сердечко, а умрёт она или останется жива — будущее покажет. Главное — спасти лучшего человека из всех, кого она знала. Скольким людям он уже помог! А скольким он бы помог, если бы остался жив! И он будет жив! Он нужен всем, его ждут Анна с детьми, ждут убитые младенцы, чья невинная кровь окрасила пески в красный цвет. Ни она, ни Франк ещё никому не принесли пользы, не оказали помощи. Вряд ли по ним когда-либо будут так же убиваться, как по Пахому Капитонычу. Она доберётся до острова колдуньи и добудет сердечко, даже если взамен от неё потребуют жизнь. Наверное, это будет единственное полезное дело, которое она совершит.
— Надо перенести Пахома куда-нибудь в укромное место, — деловито сказал Авдей. — Оставлять его здесь нельзя. Как хорошо, что ты вовремя вспомнила предсказание, Адель!
— Можно сделать носилки, — предложила девушка.
Авдей помотал головой.
— Ты не поднимешь их.
— Впрягите в них меня, — сказал Барбос.
— Я сильнее, — заметил баран.
— Сделаем волокушу, и мы с Борькой в неё впряжёмся, — решил Авдей. — Ты, Адель, пойдёшь сзади и будешь смотреть, чтобы тело не сползло с носилок. А ты, Барбос, будешь нас охранять и искать какую-нибудь пещеру или другое убежище.
Авдей срезал два тонких деревца для шестов и сделал род носилок. Он вновь спрыгнул в могилу и поднял солдата наверх. Когда Адель увидела, как он перекладывает окоченевшее тело на носилки, она засомневалась в чудотворном прикосновении золотого сердечка к ране. Неужели воскресение возможно? Конечно, это особый мир, в нём всё вероятно, однако какой-то червь сверлил её мозг, заставляя сомневаться.
— Потерпи, Пахомушка, — приговаривал Авдей, с трудом перенося тело на носилки, словно солдат мог что-то почувствовать. — Тебе не вечно придётся спать. Настанет день, когда ты вернёшься к нам.
Он впряг Борьку в род оглоблей и сам тоже схватился за шесты. Скорбная процессия тронулась в путь. Адель брела вслед за волокушей, на которой было привязано накрытое мешковиной из распоротых мешков тело солдата. Ещё вчера он был жив, а сейчас… Слёзы струились по щекам девушки. Всё-таки она родилась и выросла в мире, где подобных чудес не бывает. Она вовремя вспомнила о золотом сердечке, пустилась вместе с Авдеем и Барбосом на его поиски, но не верила в его действенность. Правильно ли она поняла Тору? Да и можно ли вообще принимать всерьёз видения этой странной девушки? Однако, как ни мал был шанс вернуть жизнь Пахому Капитонычу, она разыщет золотое сердечко и приложит к ране солдата. А если не она, так Авдей, Барбос или неведомый моряк.