– Нормально все, – кивнул Карелин.
Закинул свой вещмешок в багажник и полез на пассажирское сиденье рядом с Лешей.
– Значит, не рад, – проворчал Окунев, заводя машину. – Я старался…
– Что старался, молодец. Спасибо, – окинул Карелин равнодушным взглядом профиль соседа. – Но я в принципе разучился радоваться, Алексей.
– А солнцу? Небу? Оно же не в клеточку теперь! – наморщил лоб Леша, мазнув по Диме взглядом.
– Я в колонии был, Леша. Мы свободно перемещались до отбоя, спортом занимались. Неба в клетку не было. Обычное небо.
– Ты еще скажи, что и жизнь там у тебя была обычная! – недоверчиво покрутил головой Леша. – А не как на зоне.
– Обычная жизнь. Среди людей. – Карелин пожал плечами. – Только под охраной. И по расписанию.
– Среди людей?! – ахнул Леша и глянул на него сумасшедшими глазами. – Там же одни преступники!
– Разные там, Леша, – прервал его Дима, дернул за рукав красивой осенней куртки. – Так же, как и на воле. Тут тоже все разные.
– Понял, – буркнул Окунев и надолго замолчал.
Ехать было не так далеко. Он отбывал срок наказания в трехстах с небольшим километрах от Москвы. Окунев все время молчал, сосредоточившись на дороге. Карелин то притворялся спящим, то рассматривал мокрую от дождя наступающую весну за окном.
– Перекусим? – предложил Леша, сворачивая на заправку. – Тут неплохие комплексные обеды. Если что, я угощаю.
– У меня есть деньги, – удивил соседа Дима. – Но нет аппетита. Кофе, если не трудно, принеси.
– Хорошо. – Леша отвел его руку с тысячной купюрой. – Не надо. Я же сказал, угощаю.
– Окей. Жду тебя в машине.
Он с трудом признавался самому себе, а уж Лешке тем более не скажет, что немного сторонится свободного мира. И не потому, что забыл – как в нем. Нет. Он просто не знал, как этот свободный мир его примет. Такого вот – нового. Заматеревшего телом и духом. Циничного, недоверчивого.
Пока он в машине, он будто под прикрытием. Стоит ему выйти наружу…
– Не спросил, Диман, извини, какой тебе кофе брать, – суетливо сунул ему в руки трехсотграммовый бумажный стакан Лешка. – Взял американо. Сахара всыпал три пакетика.
Он хотел эспрессо. Без сахара.
Поблагодарил Лешку кивком. Снял крышку и принялся пить горячий кофе мелкими глотками. Кофе был недурен, но не тот, к которому он привык. Его кофемашина по утрам перед отъездом на фирму выдавала ему такой двойной эспрессо, что в висках начинало стучать. Он еще помнил, не забыл.
Кстати…
– Моя кофемашина цела? – покосился он на соседа.
– А что ей будет-то? Там все цело. Как было при тебе, так и осталось. Она забрала свои вещи. Твои все на местах. Ключи от квартиры…
– У меня есть. Она же не поменяла замки, нет?
Леша отрицательно мотнул головой.
– Вот и ладненько. – Дима помолчал минуту и все же спросил: – Как она вообще?
– Не знаю, – вдруг с необъяснимой печалью произнес Окунев. – Я вообще про нее ничего не знаю, Диман.
– В смысле, не знаешь? Разве вы не вместе, Леша?..
Весточку с воли о том, что Лешка на всю катушку опекает его жену, доставил ему сам же сосед. Явился на свиданку и, глядя на Карелина сквозь стекло, покаялся во всех своих грехах.
– Лучше, если я сам тебе расскажу об этом, – проговорил он, с силой прижимая телефонную трубку к уху. – Не хочу никаких сплетен за спиной. Ты мой друг, Диман.
– Сосед, – поправил его Дима.
– Пусть так, но мы всю жизнь знаем друг друга.
– Восемь лет, – снова внес ясность Карелин. – Это я всю жизнь прожил в этом доме с родителями и остался там после их смерти. Ты поселился всего лишь восемь с небольшим лет назад, Окунев.
– Для меня эти восемь лет как вся жизнь. Потому что… Потому что я никогда не встречал таких замечательных людей, как ты и Лиза.
И Окунев заплакал. И, размазывая слезы по лицу, рассказал ему, как Лиза после ареста мужа начала скатываться в пропасть. Как едва не пропила квартиру и фирму, которую основал ее супруг.
– У вас в доме постоянно крутились какие-то сомнительные люди. Все с нее требовали подписать какие-то бумаги. Потом к ней повадился мент из местного отдела. Скользкий такой, противный.
– Осипов? – уточнил Дима.
– Да. Кажется.
– Они одноклассники с Лизкой.
– Это не помешало ему залезть к ней в койку, – пряча глаза, прошептал Лешка. – Там кого только не было, Диман.
– И даже ты побывал, – с ухмылкой произнес Дима.
На тот момент он отсидел полгода под следствием и уже год на зоне. Поэтому немного научился держать себя. И не принялся бить стекла, чтобы добраться до Лешкиной покрасневшей шеи.