Я всё так же живу в Японии. Местная публика считает меня лучшим кларнетистом мира, и с ангажементом здесь нет проблем. Мой агент уверяет, что составил расписание концертов на год вперёд. Поклонники засыпали меня разнообразными подарками. Некоторые из них весьма забавные.
С Синтией мы расстались. Я знаю, что она никогда тебе не нравилась, но в данном случае она не виновата. Она не смогла жить в Азии, она не чувствовала восточный мир своим. Это грустно, но с этим я ничего не смог поделать. Синтия вернулась в Калифорнию к родителям. Надеюсь, что она найдёт там своё счастье с хорошим добрым парнем.
А ещё со мною случилось что-то невероятное. Я и не предполагал, что такое может происходить с людьми в реальной жизни. Ну ладно там всякие истории придумывают, все, кому не лень, но вот чтобы на самом деле...
Однажды я зашёл в антикварный магазин в Киото. Ну, ты, наверное, знаешь, это старая столица Японии, там их император жил до того, как перебрался в Токио. Там много старых домиков, дворцов и храмов, всего того, что радует глаз человека. Говорят, что двадцать лет назад наши вояки хотели сбросить на Киото атомную бомбу, но министр обороны лично вычеркнул этот город из списка, поскольку когда-то провёл в нём незабываемый медовый месяц. И вот я как-то бродил возле набережной реки Камо и недалеко от театра кабуки заметил антикварный, такой небольшой магазин с целой кучей всякой всячины. Хозяин, сухонький старичок в чёрном кимоно, завидел меня издалека, поклонился и пригласил войти. Я начал рыться в горах старья, а ты знаешь, что для меня это так же приятно, как играть музыку. Берёшь в руки какую-нибудь штуковину и понимаешь, что к этой вещи прикасалось множество людей, которых уже давно нет на этом свете. А эта штуковина сохранилась и до сих пор радует глаз, и ты понимаешь, как недолог наш век, даже по сравнению с творениями человеческих рук. Впрочем, я снова отвлёкся. Ты уж извини, сестрица! Сама знаешь, какой из меня рассказчик.
Так вот, в этом магазинчике мне приглянулась шкатулка с секретом. Может, знаешь, это такие деревянные коробочки, в которых нужно передвинуть кусочки корпуса сверху или по бокам, чтобы открыть крышку. Эта шкатулка оказалась с потрясающей инкрустацией из вишни, кизила и ясеня. Узоры на крышке так мне понравились, что я протянул вещицу хозяину и спросил, сколько она стоит. Но тот вдруг заартачился, начал что-то быстро говорить на японском. А я не так хорошо освоил местный язык, чтобы понимать, когда так частят. Потом мы принялись торговаться, и хозяин магазина запросил с меня столько, что я чуть было не послал его, куда подальше. И ведь заметил, старый торгаш, что вещица мне приглянулась, и цену почти не сбивал. Я резко развернулся, чтобы уйти, и тут у меня раскрылся футляр с кларнетом. У японца в глазах появился интерес, и он попросил меня что-нибудь сыграть. Я не стал ломаться, взял в руки инструмент и исполнил пару песен Гарри Белафонте, подходящих для кларнета, потом немного поимпровизировал. В-общем, мы нашли общий язык, и хозяин лавочки отдал мне шкатулку раза в три дешевле, чем запрашивал сначала. Потом он показал мне, что нужно сделать, чтобы открыть крышку. После трёх повторений даже я это запомнил. Под конец старичок что-то говорил мне надтреснутым голосом, но он снова тараторил так быстро, что я ничего не понимал, а только кивал ему.
В тот день у меня были и другие дела, поэтому в квартиру, которую я тут снимаю, вернулся только под вечер. Прошёл в гостиную, поставил шкатулку на стол, что подарили поклонники. Я тебе выше уже писал, что после концертов мне порой преподносят престранные вещи. Вот и этот стол. Сверху - полированный гранит, чёрный, как ночное небо, да ещё со светлыми точками, похожими на звёзды. А вот ножки стола были сделаны в виде львиных лап. Не знаю, может кто-то и ценит подобный стиль, но мне этот стол сразу не понравился. Варварство какое-то! При случае я собирался от него избавиться, но всё как-то руки не доходили. На столешнице стоял ещё один презент в жутком стиле, очень странный ксилофон, задекорированный под камень со сталактитами. Этот инструмент выглядел дико, но звучал неплохо. Насчёт него я ещё раздумывал, оставить себе или выбросить на помойку.
И вот тогда, когда шкатулка оказалась на гранитной столешнице, мне захотелось открыть её, убедиться, что я не забыл то, что показывал мне старичок-японец. Я нащупал нужные кусочки дерева, передвинул их в требуемом порядке. После этого крышка сразу поддалась. Глянув на донце шкатулки, я заметил какой-то выступ, и, недолго думая, нажал на него. Тут же в комнате что-то сверкнуло и меня с вещицей в руках швырнуло на пол. Я в тот момент испугался, что началось землетрясение, и даже не пытался подняться на ноги. Но пол не шевелился, и гостиная оставалась недвижима, так что версию о катаклизме пришлось признать несостоятельной. Я встал и тут же заметил, что варварский стол вместе со странным ксилофоном исчезли, а на их месте клубилось облако зелёного сверкающего тумана.
Вот скажи мне, Элис, как бы ты поступила в подобной ситуации? Позвонила бы в полицию, не опасаясь, что тебя сочтут свихнувшейся? Позвала бы на помощь соседей? Я же потрогал облако пальцами, убедился, что на коже ничего не высыпало, а затем шагнул в зелёное марево. Ты, наверное, скажешь, что я псих, но мне было так любопытно, что я почти забыл о страхе. Внутри тумана ощущалась какая-то наэлектризованность, волосы мои поднялись, как шерсть на холке у напуганной кошки. А ещё мне удалось увидеть что-то снаружи, что-то, явно не находящееся в моей гостиной. Ощущение было такое, как будто бы меня засунули в бутылку зелёного стекла и погрузили в воду. Всё представало передо мною искажённым, и чем дальше находился рассматриваемый предмет, тем сильнее искривлялись его контуры. Но это точно была не моя гостиная!
Тут ты, Элис, наверное, скажешь, что нехорошо писать письмо любимой сестре и при этом хлестать виски, стакан за стаканом. Но клянусь тебе, родная, что сейчас я трезв, как Санта, развозящий подарки детворе. В облаке зелёного тумана я смог различить вокруг себя старинный храм с уходящими ввысь потолками. А прямо перед моими глазами стоял человек. Не знаю, у какой народности встречается такой странный зеленоватый цвет кожи, но этот крепыш, кутавшийся в тёплый плащ, явно не являлся японцем. Не походил он и на кавказца. Но глядел он решительно, хотя и чуть в сторону от меня, из чего можно было сделать вывод, что я его вижу, а он меня - нет. Перед человеком я увидел свой варварский стол на львиных ножках, на котором стоял мой странный ксилофон. Каким-то чудом их забросило из моей гостиной в тот старинный храм. Невероятно!