– Дело не в этом. Возможно, взрывчатка иностранного производства – поэтому с ходу не идентифицируется, – развел руками эксперт. – Надо в лабораторию.
– Интересно, если взрывчатка окажется импортной… Экзотики мне только не хватало! – проговорил полковник. – Знаешь что, дай-ка мне пробы, я тоже кое-где попробую поинтересоваться.
Банкир вызвал начальника службы безопасности.
– Почему ты не докладываешь, как дела у твоего подопечного? – с долей недовольства спросил он Гришина.
– Пилат занят одним и тем же вопросом – он ищет транскодер, – сообщил полковник.
– Это я уже слышал. Лучше скажи, как у него это получается? Только что звонил Верховский. Интересовался…
Гришин лишь сожалел о том, что шеф позвонил Голубеву. Банкир мало что знает. Вернее, не знает ключевых деталей. Так задумал Гришин. Вероятно, Верховский звонил и ему, но полковника не оказалось на месте, а мобильный стоял на зарядке. Люди, относительно близкие к Верховскому, знали, что своей успешной и стремительной карьерой в политике и бизнесе он обязан нестандартному мышлению, способности подняться над ситуацией, правильно оценить и быстро разработать механизм управления ее развитием. Олигарх умел отлично планировать любые «длинные» комбинации, но для принятия верного решения «полководцу» нужна точная информация. Ею располагал только Гришин.
– Пилат пытается выйти на информацию о местонахождении транскодера, – сообщил Гришин. Но шеф остался недоволен.
– Почему так долго! Прошло столько времени, а он все пытается? – возмущался банкир, как бы делая внушение полковнику.
«Ну куда он лезет со свиным рылом?» – подумал Гришин, которого коробило вмешательство дилетанта. В этом смысле сам Верховский был на порядок умнее и разумнее. Голубев из кожи вон лезет, сдать назад невозможно. Верховский только пальцем шевельнет, и не понадобятся ему больше «Ролексы» за десять тысяч баксов, «Мерседесы» за сотку, квартиры за «лимон», особняки за десять. Ничего больше не понадобится и никогда. Зато будет шикарный гроб из красного дерева с позолоченными ручками, славные похороны, проникновенные речи, слезы вдовы и молнии фотовспышек прессы… Только Голубеву, лежащему в том лакированном ящике, все это будет по фонарю. Такие правила игры. Ведь есть вещи, существующие независимо ни от кого, как извечный миропорядок.
– Пилат все делает правильно. Его плотно пасет контрразведка, поэтому приходится быть трижды осторожным. Десять раз отмерять, но отрезать наверняка. Пилат знает, что надо делать, и не стоит ему мешать, – ответил начальник службы безопасности. – Скоро он выйдет на связь, и вы все узнаете.
– Хорошо, давай еще подождем, – нехотя согласился Голубев. – Держи меня в курсе.
«В первую очередь…» – подумал Гришин и вышел в прохладную приемную.
– Я буду у себя, – улыбнулся он секретарше.
Глава 7
НЕСЛУЧАЙНЫЕ СОВПАДЕНИЯ
Тяжелый, как монолит, день никак не кончался. Сухарик испытывал острый голод, а взволнованное сердце не хотело возвращаться на нормальный ритм.
– Что произошло? – спросила Ольга, укрывая цыпленка шелестящей шубой.
– Я понял не больше твоего, – подавленно отозвался Сухарик. – Ты же сама все видела. Вместо Карася пришли бандиты, начали докапываться, про него спрашивать…
– А почему они тебя спрашивали? – спросила Ольга, отправляя цыпленка в разогретую духовку. – Ты и так из-за этого придурка чуть в тюрьму не сел.
Сухарик замялся, но она заметила его нерешительность.
– Ты не хочешь говорить?
– Да, блин! Понимаешь, Оль, вчера к нам по дороге какие-то идиоты прицепились. Начали подрезать, прижимать. Потом вообще палить начали. Ну, короче, из-за тех козлов Карась раздолбал «мерс» вдрызг. Он меня звал к его пацанам сходить, но я злой на всех был – послал его подальше.
– Машина же бешеных денег стоит! Вот дураки, покатались, называется! – всполошилась Ольга, ссыпая горку нарезанных овощей в прозрачную чашу. – И что, бандиты приезжали с тебя деньги требовать?
– Нет. Им, видимо, вчера менты на хвост наступили, вот они и ищут, кто заложил.
– Они же чуть тебя не убили! – вырвалось у девушки. Она залезла в шкафчик и, вытащив бутылку подсолнечного масла, густо облила им приготовленный салат.
– А потом заявился мужик со шрамом на щеке. Сказал, что он друг Баркаса, ну мужика, с которым я в камере сидел. Тот потом бежать решил, а его убили. «Быки» на Шрама полезли, у одного нож был, а он запросто пристрелил обоих… Еще закурить у них для хохмы просил. Потом из «Мерседеса» начали стрелять… – взволнованно рассказывал Сухарик. – Сзади кто-то выскочил, на Карася похож, к нам побежал. Там менты подрулили…
Девушка оторвалась от кухонных дел, с трудом вспоминая перенесенный стресс.
– Мне этот Шрам как про Баркаса сказал, так я вспомнил, что обещал к его жене съездить, – сказал Сухарик, обняв Ольгу.
– Зачем? – поинтересовалась она.
– Да фиг его знает, – двинул плечами Сухарик. – Про какую-то бабушку велел ей сказать. Она, наверное, знает.
– Слушай, – произнесла девушка, положив голову парню на плечо. – Ничего не понимаю. А откуда так быстро милиция взялась? И чего они нас не задержали?
– Сам не понимаю, – признался Сухарик. – Может, это не милиция?
– А кто же! У них на спине написано было «милиция», – не согласилась подруга и предположила: – Наверное, кто-то все увидел и по мобильнику их вызвал.
– Может, и так…
Ольга внимательно слушала, и иногда ей казалось, что она попала в какую-то уголовную историю из кино. «Быки» на Шрама полезли, у одного нож был, а тот запросто пристрелил обоих…» – неужели это речь нормального человека, того, которого она любит? Все встало с ног на голову. Ольга заново переживала те страшные минуты. Ведь пуля, попавшая в ее сумочку и разбившая склянку с духами, с легкостью могла бы попасть и в нее. Раз – и нет человека. Ни за что ни про что. Как же мало стоит человеческая жизнь!
От этой страшной мысли по телу побежал холодок, оставляя на коже мурашки. Ольга подошла к Сухарику и крепко прижалась к нему. У нее задрожали губы. К своему ужасу, она расплакалась, как маленькая девочка, увидевшая страшный сон. Рыдания сотрясали ее хрупкое, стройное тело, вызывая прилив нежности и одновременно вины у парня.
– Ну, Оленька… Ну не плачь. Ведь все уже позади.
Сухарик держал ее в объятиях, лаская и неумело успокаивая. Пусть даст волю слезам, и ей станет легче. У самого в голове муть. Заплаканные Ольгины глаза с любовью смотрели на него, а губы тянулись к его губам. Накопленные стрессы требовали немедленной разрядки. Естественная защитная реакция организма.
– Ой, у тебя куртка вся грязная, – вдруг заметила девушка.
– Где? А… Это я, наверное, об стену испачкался, – нисколько не удивился парень.
– Снимай, я постираю, – приказала Ольга. Скомкав куртку, она открыла иллюминатор стиральной машины и закинула голубой комок в нее. Открыла кран. Нажала пуск. Вырвавшаяся под напором вода забурлила в барабане, увлекая за собой стиральный порошок. Недорогая «Candi» мягко зажужжала мотором, закручивая джинсовую куртку в пенном водовороте.
Простая хозяйственная операция вызвала неадекватную реакцию нескольких посторонних людей, находившихся в фургоне – лаборатории «Мерседес» в доброй сотне метров от дома.
– Ну все, п…ц секретному изделию! – раздался раздосадованный голос оператора, когда контрольный динамик донес до него Ольгин приговор. – Щас точно спецтехнику утопят! Как списывать будем?
– Договоримся как-нибудь с «хозой» – все-таки боевая операция…
– Ага! Когда они теперь второй такой получат, а как без слухового контроля работать? На ощупь?!
Последними звуками, переданными обреченным микрофоном-шпионом на контрольный пункт, были громкий щелчок закрываемой дверцы «стиралки», оглушительный шум воды, гудение двигателя, утробное бульканье и… Тишина.
– Эх, еще долго продержался ваш «титаник»! – басовито пошутил отдыхавший спецназовец. – Обычные «жуки» в воде сразу дохнут.