Скажи, какая женщина среди стольких тысяч когда-нибудь огорчала усердного и искреннего поклонника неколебимым отказом? какая стойко пресекала речи воздыхателя? Ее ответ отдает благосклонностью, и как бы он ни был суров, в каком-нибудь углу ее слов всегда найдется скрытое топливо для твоих просьб. Каждая отказывает, ни одна наотрез[609].
Прорвалось золото в укрепленную башню Акрисия и растопило целомудрие Данаи, многими оградами запечатанное[610]. Друг, вот так на деву, торжествовавшую над землею, дождем с небес хлынуло бесчестье; так ту, которую не обманул смиренный, одолел высокий; так древо, коего не взволновал Фавоний, выкорчевал Аквилон.
Периктиона, дева, клонящаяся к старости и блистающая неизменной славою своего целомудрия, напоследок, призраком Аполлона схваченная, зачала и родила Платона[611]. Друг, смотри: ту, которую нетронутой хранило бодрствование, обесчестило сонное виденье, как со всякого розария какой-нибудь вихорь да сорвет багрец. Но хорошо (если нечто подобное может быть хорошо), что Платон подражал отцу в мудрости, что унаследовал и силу, и славу[612] отца несравненного.
Друг, ты больше дивишься или возмущаешься, что в моих притчах я внушаю тебе подражать язычникам, христианину — идолопоклонникам, агнцу — волкам, доброму — дурным? Я хочу, чтобы ты уподобился деловитой пчеле, извлекающей мед из крапивы, чтобы ты сосал мед из камня и елей из скалы твердой[613]. Я знаю суеверие язычников; но всякое творение Божье подает некий достойный пример, почему и Он Сам именуется то львом, то червем, то овном[614]. Неверующие делают много дурного, но кое-что, хотя у них самих погибает, у нас приносит обильный плод[615]. Если они стяжали кожаные пояса[616], живя без надежды, без веры, без любви, без проповедающего[617], — как же мы, словно будучи ослами, свиньями или бессмысленными на любой нечеловеческий лад, стяжаем заслугу веры, любви, надежды, когда видим пред собою пророков, апостолов, а больше всех — Того Большего всех, Кого могут узреть только очи чистого сердцем?[618] Или если они изнуряли себя многими усилиями в изучении своих наук, не думая о будущем благоденствии, но лишь для того, чтобы их души не оставались невежественными, — что будет нам за пренебрежение божественной книгой, коей цель — истина и просвещение, светильник стопам и свет стезям[619] к свету вечному? Если б ты ее избрал, если б ее читал, если бы ввел ее в свой чертог, чтобы царь ввел тебя в свой![620] С нею ты некогда обручился в цветах твоей весны; ныне, в летнюю пору, она ждет, что ты произведешь виноградные грозди; не женись ни на ком в обиду ей, не то в пору сбора произведешь дикие ягоды[621].
Не хочу, чтоб ты сделался супругом Венеры, но Паллады[622]. Она украсит тебя ожерельями драгими, она тебя облечет ризой брачной[623]. Эта свадьба прославится Аполлоном-дружкою; петь фесценнины научит ливанские кедры женатый Стильбон[624]. Надежду на это желанное торжество я лелею благоговейно, но боязливо; ради него и написан весь этот урок; к этой мете поспешает моя речь, пусть и нерасторопная, ради него вооружилась вся строгость этих отговоров, коих жала, ты чувствуешь, остры, как железные.
IV. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПРЕДШЕСТВУЮЩЕГО ПОСЛАНИЯ
Сурова рука хирурга, но целительна. Жестока эта речь[625], но здрава: если б она была тебе столь полезна, сколь благонамеренна! Ты говоришь, я налагаю на тебя тесное правило жизни: пусть так. Ведь тесен путь, ведущий к жизни[626], и не гладка тропа, которой идут к полноте радости; даже и к средним выгодам мы добираемся бугристыми дорогами.
Услышал Ясон, что до златого руна ему идти по морю, доселе девственному, не тронутому ни ладьями, ни веслами[627], и через пышущих серой быков, и через неусыпную стражу ядовитого змия; и, воспользовавшись советом, здравым, хотя не приятным, он ушел и воротился и принес домой желанное сокровище. Так смирение разборчивого ума приемлет полынь истины, а хлопотливое усердие[628] делает ее плодоносной, и полезная настойчивость заставляет приносить плоды. Так виночерпий дождей Австр пускает посевы в рост; от Аквилона, метельщика улиц, они наливаются; от Зефира, творца цветов, вызревают. Так суровые начала бывают награждены отрадным концом; так тесная стезя ведет к просторному дворцу; так узкая тропа — к земле живых[629].
609
610
612
614
616
618
620
622
624
627