Это евангелие дьявола, от слова Эван с согласным v, что переводится как «неистовство» (поэтому Вакх зовется Эваном), а не Еввангелие Господа Иисуса, в котором стоит двойной гласный u, от слова eu, то есть «благо», ибо оно учит воздержанию от зла и упорству в добре[773].
Раб этот, питая в уме безосновательную ненависть и памятуя о положении королей, наконец утвердился в решении, замыслив худшее, а именно, чтобы уцелевший наследовал умершему. Своею волею он оставил в живых Кнута, полагая, что тот такого же склада и ему подобен, так что, оставив всякую честь и мысль о Боге, вожделеет объединить под собой королевство. Раб заключил, что в уплату за беззаконие от Кнута можно получить без труда и промедления то, что господин медлил ему даровать.
Сделалось это так. Кнут владел Лондоном и областями за Икнилдом, Эдмунд — всем остальным[774], и потому довелось ему прийти в тот любезный Минстерворт, где я ныне, благодарение Богу, владею капеллой по праву материнской церкви Вестбери. Увидев это сельцо, со всеми богатствами и отрадами, до него относящимися, раб воспалился неистовством и подложил, служитель дьявола, своему господину в дыру в нужнике железный вертел, острый и длинный. При приходе короля он шел перед ним, неся много свечей, и отстранил иные из них, чтобы король, не чая опасности, на оную наткнулся. И он наткнулся; смертельно раненный, он велел унести себя оттуда и скончался в Россе, королевском селении, которое он уступил Херефордской церкви, доныне им владеющей[775]. Раб поспешил к Кнуту и сказал: «Здравствуй, целый король, бывший вчера лишь полукоролем; вот бы вознаградил ты виновника твоей целости, чьей рукою устранен твой недруг и вырван из земли твой единственный неприятель». Тогда король, хотя весьма опечаленный, с ясным лицом отвечает: «Боже благий! кто же оказался мне таким другом, чтобы я вознес его паче сотоварищей его[776]?» Раб говорит: «Я». Тогда король вознес его и вздернул на высоком дубе: подобающий и заслуженный конец для рабов.
После этого Кнут долгое время оставался независимым монархом, и даны покрыли все области повсюду. Взяв верх над англами, они принуждали их к худшему рабству, творя насилие над их женами, дочерьми и внучками. Годвин доносил об этом Кнуту со многими слезами, но не помог избавлению своего народа и из жалости к своим стал безжалостным и неумолимым врагом королю данов. Он мужественно противился королевской власти (и, говорят, одолевал во многих столкновениях), непрестанно домогаясь мира и свободы для англов. Когда же Кнут увидел, что в битве его не победить, он склонился к его мольбам, чтобы добиться коварством в мирное время, чего не умел взять силой и воинским искусством. Они сделались по виду друзьями, и свобода Англии восстановилась. Даны часто заключали такие договоры и нарушали их, нарушили и этот, впав в былую разнузданность свирепей обычного. Однако этот мир длился долгое время, в течение которого Кнут злоумышлял против Годвина. Частыми подарками и изъявлениями дружества он добился от него и доверия, и приязни. Когда же король полностью убедился в этом, то призвал графа и после многих вздохов и частых стенаний сказал: «Я надеюсь на ваше прощение, ибо я, со своей стороны, отпустил вам все, что в наших распрях казалось того заслуживающим; говорю „казалось”, а не „заслуживало”, ибо покамест я был неправедным гонителем вашего народа, ваше сопротивление всегда было и похвальным, и праведным. Если же еще какая малость или облачко по моей вине удручает вас, мне будет отрадою дать вам удовлетворение, какое вам угодно». Умягченный этими коварными речами и отчасти умирившись душой, граф отпускает ему все прежние дурные посягательства. Но Кнут, чтобы искуснее уловить его в свои сети, прибавляет: «Господин граф, вы возвеселили мою душу, и я желаю вверить вам распоряжение обоими королевствами. Прежде всего, я хочу, чтоб вы посетили Данию, дабы управить и исправить все, что усмотрите. Единственная моя сестра, что правит там вместо меня, самая прекрасная и преданная из девиц, получит из вашей руки мое послание, велящее ей созвать к вам всю знать; им вы дадите другое, велящее подчиняться вам, как мне, со всяким благоговением». Соглашается граф и, получив письма и позволение отбыть, быстро достигает порта, откуда ему предстоит переправа через море. По совету своего капеллана Бранда[777], известного ему как отменный искусник в тонких вещах, он вскрывает обе печати, чтобы испытать лживость или верность короля, справедливо опасаясь данов, даже дары приносящих[778]. В первом он находит приказ всем данам встретить его; во втором: «Пусть ведают друзья мои даны, по заслугам мне любезнейшие из всех мужей, ибо вернейшие, что граф Годвин, к которому вы пришли, призванные моим письмом, коварством и силой вырвал у меня правление Данией на три года, посулив, что будет разумным и верным служителем на увеличение доходов, на процветание всех дел и на вашу защиту, так что и Иосиф для Египта не был благоприятнее. Так волк пред глупым пастухом притворяется собакой, чтобы, убедив его, что разогнаны внешние опасности, в одиночестве свободно предаться грабежу. Он вожделеет отомстить позор английского племени и похваляться вашей кровью. Я почуял его коварство и согласился с его просьбой, притворяясь простаком, чтобы этот замышляющий смерть принял смерть от вашей руки и чтобы хитроумие увидело себя побежденным мудростью. Ибо пока он жив, я не единственный король Англии и Дании». Годвин велит подменить это письмо и вопреки желанию своих людей, в страхе уговаривавших его повернуть назад, поступает отважно и так переиначивает королевский приказ: «Кнут, король Англии и Дании, данам, единственным поборникам его процветания, ибо во всякую годину войны и мира они служили ему верно и храбро. Надлежит вам ведать, что я в здравии и спокойствии правлю как монарх всей Англией, что, я надеюсь, угодно Богу, направляющему меня, как Иакова, возлюбленного Своего. Я благодарен Ему и вашим молитвам; подателю же сих писем, графу Йоркскому и господину Линкольна, Ноттингема, Лестера, Честера, Хантингдона, Нортгемптона, Глостера и долго нам противившегося Херефорда, мы обязаны более, нежели кому-либо из живущих, ибо его рука добыла мне мир, его доблесть и мудрость успокоили державу. Ему как вернейшему моему препоручил я заботу и распоряжение всей Данией и отдал сестру мою в жены; и я хочу, чтобы вы подчинялись его власти беспрекословно. Прощайте[779]».
772
773
774
775
777
779