Зейго всего-то и предстояло завтра, что бросить якорь и дожидаться у бакена — до тех пор, пока со стороны музея ему не посигналят фонариком. Тогда он должен направиться к причалу. Никаких огней не включать. Забрать пассажиров и отвезти на Санта-Лючию. Забрать свои пятнадцать кусков, и пока, друзья мои! Очень приятно было познакомиться.
Он уже миновал причал.
Приличная глубина, хороший длинный причал, куда, видимо, приставали большие яхты — еще в те старые добрые времена, когда здесь был не музей, а частные владения.
Не останавливаться ни на секунду.
Просто обогнуть музей по кругу, точно он какой-нибудь турист, любующийся зданием с расстояния. Розовые стены, колонны, окрашенные солнцем в золотистые тона. Совершить эдакий небрежный объезд полукругом, а потом снова шмыгнуть в канал. И уже по нему двинуться к северу. Туда, где он знал один очень уютный ресторанчик на воде, где на ленч можно было полакомиться дарами моря.
Ни хрена у них не получится, подумал он.
Ни черта! Снова пустышка.
— Твоя жена по шестой линии, — сказала Синтия.
Обычно Мэтью был очень вежлив и любезен со своими подчиненными, особенно если они являлись такими ценными сотрудниками, как Синтия Гардинг. Но в это утро он коротко рявкнул:
— Нет у меня никакой жены! — А потом спохватился и добавил: — Извините, — и надавил на кнопку под номером шесть, одновременно размышляя над тем, почему испытывает такую неловкость. То ли ему неловко, что у него нет жены, то ли неловко, что накричал на Синтию. То ли ему просто не хочется говорить со своей бывшей женой, Сьюзен Фитч Хоуп.
— Привет, — бросил он в трубку.
— Мэтью? Это Сьюзен.
— Да, Сьюзен?
— Только не притворяйся, что ты очень устал.
— Я устал. Сегодня пятница.
— Послушай, Мэтью, я сразу беру быка за рога. Хочу просить тебя об одном одолжении. Не сходишь сегодня со мной в «Пед» на открытие выставки?
— Прости, но никак не могу.
— Почему нет?
— Потому что иду с другим человеком.
— С кем, интересно? С этой женщиной Демминг?
— Да, с женщиной Демминг, — ответил он.
Мэтью терпеть не мог, когда она называла Патрицию «этой женщиной Демминг».
— Тогда возьми нас обеих, — сказала Сьюзен.
— Но это…
— Я бы ни за что не попросила, но Джастина нет в городе. А одна я никак не могу, Мэтью, потому что это будет…
— Почему?
— Ну ты же знаешь Калузу! Они сочтут это странным.
— Кто «они»?
— Ну они, — ответила Сьюзен. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— А что тут странного?
— То, что я без Джастина.
— Но что делать, если его нет в городе…
— Вот именно, нет! Его вообще больше нет!
— Но ты же только что говорила…
— Мы разошлись, — сказала она и зарыдала.
Мэтью никогда не был силен по части утешения плачущих женщин. Да если вдуматься хорошенько, не так уж много на свете мужчин, способных на это. Но ведь когда-то она была его женой…
— Не плачь, прошу тебя, пожалуйста, — сказал он.
— Прости, Мэтью. Просто ты единственный, кому я могу позвонить. Прости меня, пожалуйста… Он сказал мне об этом сегодня утром. Сказал и тут же ушел… О Господи, Мэтью, ну что, черт возьми, во мне не так? Почему мужчины все время меня бросают?
— Это не правда.
— Но ведь и ты тоже ушел…
— Да, знаю, но…
— Уже два раза! — воскликнула она.
— Сьюзен, прошу тебя, перестань плакать!
Она умолкла, но плакать не перестала. И он тоже ничего не говорил и лишь слушал ее рыдания на другом конце провода. Слушал терпеливо, до тех пор пока она наконец не выдохлась и не перестала плакать. И сказала:
— Спасибо, Мэтью…
И повесила трубку.
С минуту-другую он просто сидел за столом, затем снял трубку и набрал номер Патриции. Несколько гудков, потом он услышал голос ее секретаря: