Все вышесказанное послужит к лучшему объяснению несчастных последствий, каковое произвело падение человеческое для духа человеческого. — Прежде сказано уже, что во время невинности человека, самый Дух Божий воспламенял чистым и святым светом тот неразделимый пункт, который составляет основание или substratum духа человеческого. Прежде уже сказано, что сие простейшее существо было сотворено для света и имеет в нем необходимую естественную надобность, ибо свет есть жизнь человека «и живот бе свет человеком» (Иоанна гл. 1, ст. 4). Человек без света обойтиться не может, ибо без него он бы преобратился в ничтожность, а потому и имеет он жажду и алчбу непреодолимые, сообразные необходимой его надобности к свету, без которого он пробыть не может. Как тело человеческое погибло бы без пищи, так и дух человеческий погас бы без света, который есть его пища и стихия. В сей пункт, сей substratum духа человеческого, который воспламенен будучи видит и производит столь великие вещи, без кого был бы caput mortuum ни к чему непотребной.
Итак, человеку необходимо нужен свет, без которого он обойтиться не может и которого он по врожденной склонности и по непреодолимому стремлению желаний своих призывает и привлекает.
Прежде падения человека высочайший и чистейший свет Духа Божия, сей огнь небесный, воспламенял и животворил в живот вечный тот тончайший пункт духа человеческого, управлял его действиями и был конец и награда, для коих человек был создан, и чрез то из сего малого существа делал существо величайшей важности, удобное занимать важнейшее место между существами видимого и невидимых миров.
Сей Дух Святый и Божественный не вдруг свой свет отнял от человека, но постепенно, и постольку, поскольку человек внутренними движениями своей воли преклонялся к чувствованиям низшим, которые назначены были местом пребывания похотей душевных и телесных irascible et concupiscible; чрез то самое соединялся человек теми же внутренними движениями с областью мрака, откуда восходящие мрачные пары в отверзтые волею человеческою врата в человека восходили и подобно облакам закрывали от духа человеческого чистейшее превыспренних небес светило; что самое и понуждало сие светило, нетерпящее никакого мрака, от человека удаляться по мере той, как человек действиями более и более развращающейся его воли преклонялся к областям мрака и привлекал их к себе.
Выше уже было сказано, что грубое падение было не что иное, как совершение прежде бывших падений во внутренности самой воли человека. Каждое из сих прежде бывших внутренних падений, будучи само по себе, так сказать, презорством чистого и простого с Богом соединения, навлекало необходимо отчуждение Духа Божия от человека по самому порядку правосудия Божия, которое определяет всякому свое, suum cuique, и по сему же самому порядку правосудия Божия отдалялся Дух Божий от человека соразмерно тому в точности, как он волю свою отклонял от Бога. Правосудие Божие ценя всякое движение внутреннее человека в совершеннейшей точности, постольку Духа Божия отвлекало, поскольку волею упадал человек, так что при совершенном падении совершенно и Дух Божий отступил от человека, по крайней мере в свойстве благодатном.
Поистине, невозможно определить в точности ни время совершенного отступления Духа Божия от человека, ни тех, так сказать, оттенков, частных и постепенных, того Духа удалений. Но то утвердительно сказать можно, что смрад развратившейся воли человека отвратил от себя Дух Божий. Кажется, как будто бы Бог падшему Адаму говорит: ты не хочешь быть со мною, я тебя оставляю. Несчастной и долговременной опытностью познаешь ты ту бездну пагубы, в которую вовлекло тебя неправедное предпочтение твари Творцу. Ты презрел твоего Бога, Который един и во всей полноте есть для тебя все: по всей справедливости восчувствуешь и мое презрение. И так отъемлю от тебя благодатный дух, которым ты дышал доселе. Был бы ты бесконечно жив, но ныне на то ты и потомство твое жить будете, чтобы смертию умрети. Но, о милосердый Боже! изрекая правый суд Твой на человека, не на вечную смерть Ты его определил. Твое милосердие, Твоя любовь в самую строгую минуту суда Твоего подписывала уже прощение кровию Единородного Сына Твоего, назначенного в жертву примирения между Тобой и падшим человеком. — О Боже, Боже чудный и достопокланяемый! Любовь Твою и милосердие не может ни ангельский, ни человеческий ум постигнуть, ниже сравнительно; ибо во всей природе Тебе подобного нет.