— Я ничего не вижу! Где берег? Где?
И Демьян, обернувшись, не увидел его, и напарница не увидела, и злая женщина не могла прожечь глазами плотную завесу крупных небесных поденок. Они рой за роем неслись вниз, гибли в воде, но потомство их было неисчислимо. Белесая стена хоть и пропускала беспрепятственно лодку, однако же не редела, не отступала. И вот тут-то Демьян подумал: «Все. Теперь нам не выбраться». А стоило так подумать, как и вовсе темно стало. Рой небесных поденок посерел, обесцветился, и только на плечах и груди у притихшей девки все еще сохранял белый цвет. Демьян попытался вызвать в себе прежнее игривое чувство — не приходило. Теперь по правую его руку сидела просто усталая недотепа, которую припорашивало гаснущим снежком. Гребла лениво, бездумно, не догадалась и плечи прикрыть. Управляясь левой рукой, Демьян правой набросил ей на плечи кофтенку, все еще надеясь на прежнее чувство. Но оно не согрело девку; очнувшись, зябко влезла с руками в кофту, потянула на себя пальто, всем своим видом показывая, как ей холодно. И остальные весловщицы больше кутались, чем гребли. Учительница уже несколько раз повторила:
— Давайте, давайте, пока направление окончательно не потеряли.
Но оно уже, видно, было потеряно. Синими руками сжимала учительница рукоять кормовика, прекрасно понимая, что их носит по кругу. Кормовик, слепой теперь, выравнивал неровное подергивание весел, только и всего. Не было никакой видимой цели. То начинались затопленные перелески, и берег, казалось, был близок, то снова возникала чистая ветреная вода, и жуть пробирала оттого, что они могут уйти в открытое море. Да и ушли бы, запропали бы там, начни учительница беспорядочно перекладывать руль справа налево и обратно; она же не меняла положения, веруя, что даже слепой круг лучше безысходной прямой. И верно, как будто начали уже подходить к берегу: мелькнул на угорице огонек, взлаяла собака, из последних сил налегли на весла… и втяпались в сухой сосонник, который вначале пропускал лодку, а потом взял ее в колючий полон. Демьян, перейдя на нос, яростно ломал и валил подгнивший сушняк руками, подтягивал сквозь пролом лодку и мало-помалу вывел ее на чистую воду, не зная, радоваться или огорчаться тому. Ткнул веслом — оно наполовину только и ушло вглубь; значит, берег был где-то близко. Их счастье: позади, на просторах моря, уже разыгрывалась буря, даже здесь лодку покачивало. Несколько раз через нее пробежала, как волна, злая женская молитва:
— Господи проклятый! Я-то с рождения виноватая, а детки-то мои за что сиротами останутся?
Демьян прикрикнул:
— Да перестань ты это… выть по-волчьи!
Невидимая учительница тоже его поддержала:
— Да, да, милые женщины, потерпите, где-то ведь рядом берег.
Они шли явно по бывшему Избишину, потому что лодка часто тыкалась сослепу в необхватные стволы берез, и Демьян всякий раз прикидывал: сумеет ли, опрокинься она, залезть вот на эту деревину… на эту… на ту вон… Что-то больно много было их, столько не набиралось и во всем Избишине. Видно, опять носило их вкруговую. Стараясь прорвать этот порочный круг, Демьян снова уселся за весло и велел своей напарнице:
— Давай, давай, не на свадьбу едем.
— Кабы на свадьбу, я бы голышом поплыла, — впервые подала она голос, и Демьян мысленно обругал ее: «Ну и дура. Голышом-то холодно в такой воде». Он тоже надел пальто, греб медленно, стараясь не выбиваться за линию деревенских берез. Или почудилось ему, или так и было: сквозь ветер и снег неслась над водой весенняя песня скворца. Могло, конечно, и померещиться, а могло и… черт его знает, что могло быть в этой кромешной тьме, где ни земли, ни воды, а так все вперемешку. Лодка несколько раз наскакивала на какие-то мели, иногда он ощупывал их руками — внизу оказывались то крыша погреба, то колодезный сруб, то крыльцо, то фундамент дома. В душе уже тысячу раз проклял покойного Спиридона Спирина, на совести которого и оставался весь этот ушедший под воду житейский хлам. Но дело от ругани не менялось, лодка все чаще скребла по останкам деревни. «Как на кладбище», — безрадостно думал Демьян и, решив поскорее выскочить к берегу, подстегнул задремавших весловщиц: