Первый свет показался над лесом.
Мы проснулись с тобой под навесом.
Петухи запевали.
Мы холодной водой запивали
Все вопросы.
Отошли эти давние росы.
Первый снег, самым точным отсветом,
Первый снег, самым верным ответом,
Пал на пади.
Я давно просыпаю рассветы,
Ночи ради.
Я застольем свой праздник престольный
Отмечаю.
Приговором осенним довольна,
Я его привечаю.
И под кроткими взорами матери
Расстилаю я белые скатерти,
Сколько зим, — говорю, — сколько лет,
Самый первый, сияющий свет!
«Видно, ради дури всякой…»
Видно, ради дури всякой,
Что надумала сама,
Мальчик с черною собакой
Не выходит из ума.
Мальчик с челкою песочной,
Среди блеклого песка,
Мальчик с прядкою нарочной
У прозрачного виска.
Мальчик с тонкими ногами
И с наивностью большой,
Мальчик с длинными глазами,
С никакой еще душой.
Среди света, среди мрака
Он ничем не дорожит.
Одряхлевшая собака
Рядом с мальчиком бежит.
«Не води меня, осень, в овраги…»
Не води меня, осень, в овраги,
Я уже не чаю и дня
Без твоей предзимней отваги,
Без негреющего огня.
Не хвались богатством припаса,
Не вводи меня, осень, в тоску,
Я уже не чаю и часа
Без тебя на своем веку.
За окошком деревья гнуты,
Одиноко я льну к окну,
Хоть давно не чаю минуты,
Чтоб не видеть тебя одну.
«В ночи белые зори застойны…»
В ночи белые зори застойны.
Нам с тобой не везет на застолье.
Я такую ночную затею
В светлый час ни за что не затею.
В светлый час я спокойней спокойных,
В светлый час я достойней достойных.
Упокой меня в темном покое,
Если только возможно такое.
Нынче зоркие зори зорюют.
Нынче яркие звезды горюют.
Донный лед
Донный лед.
Донный лед.
Мой напрасный полет
Все равно не поймет
Никто.
Я сама не пойму,
Я сама не приму,
Но зато…
Буду думать о том
Дне моем золотом,
О серебряном, денежном дне,
Буду помнить одна,
Когда плыл по волне
Донный лед,
Донный лед
Со дна.
Комета
Нынче я неспроста хвастунья,
Если прежде ей не была,
То комета, звезда-хвостунья,
Надо мной взошла.
То прочерчено небо темное
Беглым росчерком серебра.
Бытие мое неуемное,
Знать, черту подводить пора.
Отлетай, хвостатое диво!
Я забытых друзей свищу,
В хвастовне любой торопливо
Оправданий себе ищу.
Говорю — ничего не значит,
Что несчастия впереди,
Говорю, что еще прискачет
Русский рыцарь с цветком на груди.
«Сирень о пяти лепестках…»
Сирень о пяти лепестках…
К чему мне такая сирень?
Свирель о пяти голосах…
К чему мне такая свирель?
К чему мне намек на удачу
Случайных пяти лепестков?
Ведь я все равно не заплачу
Под хор из пяти голосов.
Пройду по лукавому лугу,
По лучшему лугу пройду,
Спокойно покину подругу,
А после уже не найду.
А после не встречу такую…
Безгрешно сирень отцветет.
Поспешно душа отликует.
Утешно свирель отпоет.
«Опять напали все напасти…»
Опять напали все напасти,
Опять горит заря, даря
Мне и бессилье, и безвластье,
И рукодельные моря.
Моря те, став моим уделом,
Воздев воинственно волну,
В моем забвенье неумелом
Опять ломают тишину.
Взойди, луна, на поднебесье!
Моря смири и озари,
Родное это мелколесье
Приходом друга одари.
И я хочу, не буду лгуньей,
Чтоб он сказал, тобой томим, —
Продлись подольше, полнолунье,
Над полновластием моим!