— Вы шутите? С ума сошли? — опешил Руслан.
Он поспешил покинуть навязчивого собеседника. От греха подальше. Старик же остался стоять у гофрированной трубы, с пультом в руке.
— Чисто научный интерес, молодой человек, — пробубнил он задумчиво, — чисто научный…
***
Третий день в резерве. Запах этажа стал почти привычным, влажная духота и шум системы откачки — тоже. От родителей пока никаких новостей, но и без них Руслан прекрасно понимал: отец его ИДОЛа не найдёт никогда. Поэтому, как говорил провожатый, «сидеть ему здесь, не пересидеть».
Порошка не хотелось. Вообще. Руслана это не удивляло. В последнее время он его практически не принимал. Надеялся, что приступы паники, мучавшие его по ночам, пройдут. Не прошли. Может, дело не в пинитриле? Каждую ночь, как обычно, часа в три, Руслан вскакивал, трясясь и задыхаясь, оглядывался, будто его кто-то преследует, тёр лоб и виски, пытаясь успокоить сознание.
Иногда этому предшествовали сны. Странные. Такое Руслану сниться не должно. Будто он маленький восьмилетний парнишка, на улице раннее утро, он увлечённо навис над столом, держа в руках… мобильный паяльник, кажется… Вокруг по столу разложены мелкие, с горошину, микросхемы — зелёные, черные, серые. Он дёргает рукой. На идеально чистый белый пол падают проводки и отвертки для работы с гаджетами. Откуда это всё у восьмилетнего пацана? Он не умеет этим пользоваться, он ведь усреднённый архитектор… И вообще… Кто-то смотрит, наблюдает… бьёт по рукам… Проснуться! Срочно проснуться!
И он просыпался, как заведённый будильник.
Старик с пультом все эти три дня прохаживался рядом, косясь на Руслана, как на представителя инопланетной расы. Иногда он сосредоточенно тыкал кнопки на пульте, что-то проверял, чесал седой взъерошенный затылок, глубокомысленно задумывался. Руслана терзала догадка: старик просто сошёл с ума. Вот и причина его странных поступков.
К вечеру, перед раздачей сухпайка на ужин, мучаясь совестью, Руслан решился подойти к старику. Тот метнул на него удивлённый взгляд и выдал:
— Ну, что? Теперь не боишься? Я ведь про тебя никому не сказал, хотя обязан был, — и, не дождавшись ответа, тут же увлечённо продолжил, потрясывая пультом: — Испытываю новую систему. Надо бы перепроверить, конечно. Есть тут одна загвоздка, сбой. С ним система не будет работать корректно, а я хочу, чтобы было корректно. Кор-р-ректно — моё любимое слово.
— Что это за пульт у вас такой? — наконец-то Руслан задал вопрос, мучивший его вот уже долгое время.
— Пульт? — брови старика поползли вверх. — Кто тебе сказал, что это пульт?
— Ну, не знаю, он просто у вас на пульт похож, как от умного дома, что ли…
— Как от умного дома?! — старика, казалось, через секунду разорвёт от подступающего гнева и обиды.
— Нет, ну я не знаю… — запнулся Руслан, с досадой понимая, что старик оскорблён до глубины души.
— Вот и не лезь! — прикрикнул тот, а потом более спокойно спросил: — Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?
— Простите, я не спросил, как вас зовут, — покраснел Руслан.
— Иван Витальевич.
— Руслан.
— Ну вот, теперь, как люди, а не как резервисты безымянные, — удовлетворённо заключил Иван Витальевич. — Знаешь что, Руслан, ты мне всё же признайся, ты как без идола жил?
Опять за своё. Руслан наморщил лоб.
— Послушайте, что вы от меня хотите? Да, вы оказались правы, я не совсем стабильно принимал пинитрил, заменял его витамином, но в остальном я законопослушный гражданин и идол у меня имелся, как у любого другого законопослушного гражданина.
— Ты там мне что-то про аллергию говорил, про «пот прошибает», — уточнил Иван Витальевич.
— Говорил, — кивнул Руслан.
— До сих пор прошибает?
— Бывает.
— А сны снятся? — старик расспрашивал всё охотнее, будто от этого зависело его будущее.
Руслан поиграл желваками. Демонстративно, дополняя многозначительным выражением лица: надо показать, что вопросы старика заходят далеко в личное пространство.
— Ну? И что насчет снов? — настаивал Иван Витальевич.
— Что насчет снов?
— Расскажи, какие снятся?
— Ерунда всякая, — Руслан опустил глаза.
— Ерунда? А что именно?
— Паяльник… — начал рассказывать Руслан, надеясь, что старик, наконец, отстанет. — Что ещё… Микросхемы какие-то…
Глаза Ивана Витальевича заискрились. Заискрились не меньше, чем у голодающего при виде манны небесной.
— Микросхе-е-емы… — эхом прошелестел он, напоминая слетевшего с катушек учёного (таким он, вероятно, и был). — Микросхе-е-емы… Вот он, мой сбой в системе. А ведь всё должно работать корректно. Кор-р-ректно. Ты — мой сбой в системе, битый пиксель, гниющее зерно, сорняк на моей идеальной грядке. И я тебя нашёл. Два месяца ждал. Знал, что появишься.