— Да. Любимая птица моей мамы.
Улыбка играла на ее губах.
— Сколько их у тебя?
— Татуировок? Не знаю. Наверное, много.
— Могу я их увидеть?
Он наклонил голову в сторону.
— Вы просите меня снять футболку, мисс Кларк?
— Я прошу тебя показать мне твои татуировки, умник, — она покачала головой. — Остальное — просто бонус.
Он стянул свою черную футболку через голову, наблюдая, как меняется выражение ее лица, пока она рассматривала его. Она смотрела на него и ему это очень нравилось. Он не мог насытиться темнотой в ее глазах.
— Можно тебя потрогать? — спросила она.
Он злобно усмехнулся.
— Боже, да.
— Перевернись на спину, — прошептала она, и он сделал, как было велено.
Девушка склонилась над ним, ее лицо было близко к его груди. Он на секунду задержал дыхание, пока ее пальцы не начали прорисовывать татуировку на его левой груди, длинные толстые черные линии, изображающие рычащего волка.
— Когда ты сделал это? — спросила она, ее пальцы были в опасной близости от его соска. Он уже был твердым как сталь.
— В Сиднее. Около восьми лет назад.
Она провела рукой по его груди, и он затаил дыхание, когда она наклонилась ближе, ее рот оказался в нескольких сантиметрах от его кожи. Он висел на волоске.
— А эту? — спросила она, проводя пальцами по его животу.
— Орел? Я сделал его в Лондоне, когда был в Европе несколько месяцев. Я скучал по дому.
— У тебя еще будут? — она подняла на него глаза.
— Да, — его голос был хрипловатым от сдержанности. — Возможно.
— Где ты их разместишь? — спросила она, очерчивая круги на его твердом животе. — Здесь становится довольно тесно.
— У меня еще много голой кожи, — сказал он, его голос был низким. — Мои ноги, мои предплечья, моя задница.
Ее губы дернулись.
— Твоя задница?
Он поднял бровь.
— Я слышал, там не так больно, — потянувшись к ее рукам, он поднял ее обратно, пока ее лицо не оказалось рядом с его. — А что насчет тебя? Есть татуировки?
— Нет. Я без татуировок, как и в день своего рождения.
— Могу я проверить?
На этот раз она засмеялась.
— Ты хочешь, чтобы я сняла одежду?
— Ты сама это начала, — пошутил он, ни за что на свете не ожидая, что она снимет ее.
Но в следующее мгновение Мэдди уже сидела и стягивала платье через голову, обнажая белый кружевной бюстгальтер и подходящие трусики, и свою кремовую, без рисунков кожу.
Проклятье.
Если раньше он считал себя возбужденным, то теперь он сгорал от желания. Не только потому, что она была красива, но и потому, что она была чертовски непредсказуема. Ему нравилось, что он никогда не мог угадать, что она собирается делать дальше.
***
Мэдди затаила дыхание, когда Грей пристально посмотрел на нее. Его глаза были прикрытыми и темными, а взгляд переходил с ее лица на плечи, а затем на грудь. Он тяжело сглотнул и повернулся к ней, протягивая руку, чтобы перевернуть ее на спину.
— Теперь моя очередь, — прошептал он. — Хорошо?
— Да.
Это было более чем хорошо. Она жаждала его прикосновений так, как жаждала его самого. Паника, которую она почувствовала, когда снимала платье, давно прошла, растаяв от его горячего взгляда. Ее голова откинулась назад, глаза закрылись, и она затаила дыхание в ожидании его прикосновения.
Когда это произошло, ее тело выгнулось дугой. Мягкие, теплые губы прижались к ее ключице, а его руки обвились вокруг ее талии, чтобы удержать на месте.
— Все в порядке? — прошептал он, касаясь ее кожи.
— Да, — она кивнула. — Не останавливайся.
Она приоткрыла глаза, чтобы увидеть порочную ухмылку на его губах.
— Я и не планировал, — сказал он ей.
Грей поцеловал ее грудь, его дыхание было теплым, а ее кожа — еще теплее. Затем он спустился ниже, добравшись до более мягкой кожи ее живота. Она напрягла мышцы, и он усмехнулся, а затем продолжил свой путь вниз, его губы коснулись верхней части ее трусиков.
Она снова затаила дыхание, чувствуя боль между бедер, ожидая, что он сделает дальше.
— Нет, — пробормотал он, так тихо, что казалось, он говорит больше с собой, чем с ней. — Еще нет.
Он потянул ее на себя, его обтянутые джинсами бедра скользнули между ее голыми бедрами, и обхватил ее лицо руками.
— Ты чувствуешь, что делаешь со мной? — спросил он, прижимаясь к ней.
Да, она чувствовала. Ее бедра сжались вокруг него в ответ.
— Ты красивая, — прошептал он, проводя губами по ее губам. Она скользнула руками вокруг его шеи, нуждаясь в этой связи.
— Ты тоже, — сказала она ему, подразумевая каждое слово. Такой чертовски красивый, что это должно быть противозаконно.
— Никто не говорил мне этого раньше. Сексуальный — да. Красивый — никогда.
— Тогда они сумасшедшие, — сказала она, улыбаясь.
Он снова рассмеялся, а затем поцеловал ее, скользнув руками по ее спине, чтобы расстегнуть лифчик. Ее груди болели, нуждались в нем и как только он опустил ткань, облегающую их, ее кожа затрепетала от прохладного ночного воздуха. Он опустил голову и взял сосок губами, посасывая его, то нежно, то настойчиво, пока она не смогла удержаться от стона.
Он воспламенял ее, сантиметр за сантиметром. Поцелуй, ласка, движение его языка — все это было музыкой для ее тела. Он отстранился, чтобы снять джинсы, затем провел руками по ее ногам. Его пальцы проследили резинку ее нижнего белья.
— Их нужно снять.
— Да, нужно, — у нее перехватило дыхание.
Он кивнул, зацепившись пальцами за белое кружево, потянул их вниз по ее разгоряченным бедрам и закинул за спину.
А потом она была обнажена. На хребте Джексона с Греем Хартсоном и, по какой-то безумной причине, это казалось самой естественной вещью в мире. На нем все еще было нижнее белье — черные боксеры, которые не скрывали его впечатляющего возбуждения, но ее глаза притягивала красота его тела.
Он был произведением искусства. Даже те его части, которые не были расписаны чернилами и историей. Широкие плечи, скульптурная грудь, брюшные мышцы, которые напрягались и расслаблялись, как симфония. И его лицо. Темные, нуждающиеся глаза, приоткрытые губы, его дыхание, вырывающееся короткими выдохами так же, как и у нее.
Затем он скользнул пальцами между ее бедер и все мысли о лицах и мышцах исчезли, их заменила потребность, нарастающая внутри нее. Ей стало больно так, как она едва ли могла вспомнить.
Как давно никто не прикасался ко мне вот так?
Вечность... Никогда.
Никто никогда не прикасался к ней так, как Грей.
— Боже, как ты хорошо чувствуешься, — прошептал он, его голос затрепетал. Затем он просунул пальцы между губами и пососал, заставив ее глаза расшириться от шока. — И на вкус ты тоже хороша, — Грей улыбнулся ее реакции, снова прикоснулся к ней и заставил ее выкрикнуть его имя.
— Ты знаешь, что делаешь со мной? — спросил он ее.
— То же самое, что ты делаешь со мной.
И она хотела этого. Всего его. Каждую его часть. Хотела, чтобы он играл с ней так же, как играл свои песни. Мягко, потом жестко, пока звук не заполнил бы каждую клеточку ее тела.
— Грей... — она скользнула руками по его спине, потянула за пояс его боксеров. — Мне нужно...
— Что тебе нужно? — прошептал он ей на ухо, его голос был разгоряченным и жестким.