**************************************
С этого дня прошло, наверное, недели три, может и поменьше. Немного надоедала Лариса - она названивала ему на трубку и пыталась что-то понять, в чем то его упрекала, потом будто смирилась окончательно со своей участью; называть себя совершенно обманутой женой не могла, потому что Илья продолжал ее содержать и не отказывался от детей, вот только он не скучал по ним, как если бы совершенно забыл об их существовании. Ну не испытывал он к ним никакого влечения, не сжималось сердце от разлуки, не было никаких чувств, кроме единственного сознательного состояния, которое может переживать человек, обремененный обязательствами. Он был обязан. Раз сделал двух детей, он станет исполнять свои обязательства. На этом все, и даже мысль о том, что он есть продолжение своего отца, который также не мог чувствовать ничего человеческого к своему сыну, не отвлекала его надолго - мысль эта легко рассеивалась, как сигаретный дымок, смешиваясь с затхлым запахом в квартире, с общей атмосферой скуки и паршивости.
Лана, кажется, и вовсе переехала к ним жить. Во всяком случае, просыпаясь, он всегда встречался с ней. Часто у них получалось трио, которое они приноровились исполнять очень лихо - каждый понимал желания другого, кажется, по одному вздоху или выдоху; подчиняясь инстинктам, они и двигались слаженно, и желания исполняли без слов, по наитию, отчего приводили друг друга в восторг. Хотелось даже думать, что так будет происходить отныне и на вечно... Или это только Илье так хотелось думать?
Однажды они так разошлись, а Лика так орала и извивалась, задавая безумный темп, что в какой-то момент Илья решил, что она в своем возбуждении, в проявлениях этого состояния превзошла все ожидания и всех его бывших партнерш. В этот день они были вдвоем, сходили с ума в полумраке; она истекала как последняя нимфоманка, простыни намокли и это его заводило особенно. Когда вакханалия была завершена. Они немного полежали, отдышались и пошли покурить на кухню, немного добавить, чтобы чувство эйфории не прошло вдруг. Там, при свете ночника, и увидели, что все измазались кровью. Лика чуть сознания не потеряла - была бы трезвой, наверняка бы испугалась по-настоящему. А так. После первого чувства обескураженности и немного страха, махнула рукой. Сказала, что, наверное, надо бы "скорую" вызвать, потому что иначе она истечет кровью, что это, должно быть, выкидыш у нее. Илья испугался больше, они вызывали медицинскую помощь, а пока ожидали, помылись оба, оделись, и пропустили еще пару рюмок. Лику увезли одну, он остался. Накатил еще столько, сколько мог, и лег спать. Проспал долго, почти сутки - отметил, что впервые выспался за последнее время... Когда протрезвел и вспомнил все, подумал, что так оно лучше - ни к чему еще дети, как если бы это было венерическим заболеванием. Мир меняется, дети - это обуза; жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за отданные кому-то дни, месяцы и даже годы. Жить надо весело, в удовольствие, чтобы было что вспомнить. Наверное. Впрочем, он улыбнулся этой галиматье, остановил процесс рассуждения, послал все далеко от себя, привел себя в порядок и уехал по делам - вначале надо было проведать Лику, потом вдруг появилась эта странная идея навестить отца - все-таки спросить его, почему он так относился к ним с мамой?
Отец Вова легко согласился с ним встретиться. Погода стояла солнечная, даже появилось желание прогуляться по парку, рядом с которым они встретились. Вова приоделся. Илья подумал, что у него наверняка есть женщина, которая сумела так со вкусом подобрать одежду для этого старика, так что тот теперь смотрелся состоятельным и состоявшимся человеком. И Вова был собой доволен, кажется, даже отметил, что сын на нем несколько задержал свой взгляд, удивился... Дальше они решили прогуляться, потом, если будет желание, посидеть в кафе на берегу пруда.
-Я давно хотел спросить тебя, ты чего тогда лупил маму, потом избил меня? - просто так, без обиняков задал самый нелепый вопрос Илья.
Вова совершенно не смутился, будто ждал этого разговора. Отвечал сразу, потому что давно продумал этот ответ.
Он сказал:
-Я не оставил себе выбора.., - и зафиксировав удивление на лице своего сына, довольный пояснил, - потому что был молодой и был эгоистом. Просто, я хотел, как ты сейчас, прожить жизнь для себя. Я не собирался тебя рожать - это была идея Зины .
- Мама говорила мне, что залетела, - поспешил пояснить Илья.
-Да, она залетела. Но могла поберечься, и потом, могла сделать аборт. В наше время аборт был естественным делом, как сейчас гомосексуализм...
Илья некоторое время помолчал, поморщил лоб и проговорил свои мысли вслух:
-Получается, что мама виновата, что ты ее бил?
-Ну нет, я не то имел ввиду. Она не виновата так, чтобы прямо. Просто она обманула меня, когда родила тебя, потом повесила тебя на меня, мне надо было зарабатывать для вас.
-Ага, лучше бы, чтобы она тогда уже умерла, - тихо произнес Илья, Вова сделал вид, что не услышал.
Илья замолчал, несколько раз посмотрел на отца: они шли подле друг друга, со стороны могли показаться отцом и сыном, которые встретились, чтобы о чем-то поговорить, или просто друзьями, один из которых был намного старше другого. И если бы сейчас Илья стал избивать старика, это со стороны показалось бы сенсационным происшествием. Наверняка кто-то стал бы на трубку снимать...
-Знаешь, отец, чего я сейчас подумал, нет, вспомнил? Я вспомнил того ублюдка, у которого выбивал свой долг. Он так же рассуждал - так же говорил. У него была такая же логика. Вот что бы он не говорил, как-то получалось ловко, что виноваты были все вокруг, кроме него. Он меня стал упрекать, что это я подверг его искушению присвоить деньги. Нет, он говорил это иначе, каким-то своим языком. Потрясающе! Ты такой же!
Вова вдруг сошел с тропы и направился в сторону пруда. Он остановился на краю, так что носки его туфлей касались стоячей воды. Заложив руки за спину, он смотрел на другой берег и молчал. А когда заговорил, то голос его звучал тихо, потому Илья замер - он стоял рядом, чуть дальше, так что мог легко толкнуть отца в воду, хотя утопить в этой луже было бы сложно, пришлось бы приложить много усилий - заметили бы люди, да и сам Илья намочился бы. А еще хотелось послушать - что говорил Вова...
-Давно было. Мне уже исполнилось 16, пошел 17й..
-Ну понятное дело, когда исполняется шестнадцать, за ним следует семнадцатый год... - показал свое состояние Илья, на что отец его никак не отреагировал.
-...Мой отец, твой дед, тоже Илья, часто напивался и бил мать. Бил не так, как я, посильнее, так что мама иногда лежала подолгу. В деревне нравы и обычаи другие были. Его осуждали, конечно, но никто не вмешивался... Я когда подрос, пару раз ответил ему - дал понять, чтобы меня не трогал. Он и не стал потом меня трогать. Маму бил, когда меня не было. Она терпела. Помню, лежит, охает, плачет... Меня стеснялась... Просила не осуждать отца, говорила, что он такой, потому что семья у них была такая - суровая... Мне было больно вначале, потом я стал на нее злиться, хотя, что она могла сделать? Наверное, злило то, что она ему все прощала. У нее вечно кто-то был виноват. У нас как - пьет мужик, баба виновата, друзья виноваты. Нет, чтобы сказать просто - козел он, скотина эгоистичная. Вот я ведь эгоистом был сильным, когда пил... Сейчас тоже могу запить, но не так, как прежде, конечно же... Так вот, как -то отец исчез. Не пришел день, два, а потом его нашли... Упал с оврага, стукнулся сильно головой об камень и умер. Вот и все. Все говорили, что его бог наказал, что жену лупил. А я все думал, что не бог наказал, иначе бы зла не было на земле, наказывай бог всякое злодеяние. А просто случай произошел. Допился и упал с обрыва. Он обычно напрямки шел.. Странно было, что так упал, что не по своему пути пошел в тот день, свернул немного. И надо же было ему упасть так удачно, чтобы головой точно о камень...