Маргарита Дюжева
Забери меня
Пролог
— У вас десять минут, — раздается одновременно со щелчком замка.
Дверь распахивается и на пороге появляется Демид. Как всегда, в строгом деловом костюме, собранный, отстраненный…
Я знаю, что это спокойствие наигранное, на самом деле он напряжен как струна. Его выдают руки, сжатые в кулаки, желваки, нервно играющие на скулах и глаза. В них клубится такая ярость, что хочется сбежать. Только некуда. Из камеры следственного изолятора так просто не выпускают.
Он громко захлопывает за собой дверь и оборачивается ко мне:
— Ну что, Лера? Повеселилась? — широким жестом обводит унылое помещение. Жесткий сарказм бьет наотмашь, заставляя виновато втягивать голову в плечи.
Сдерживаюсь, поднимаюсь с неудобной койки и подхожу к нему. Пусть думает, что это вызов… на самом деле мне хочет просто оказаться ближе, почувствовать его запах, тепло. Хочется забраться к нему на руки, уткнуться носом в шею и дышать им.
…Одержимость. Иначе это состояние назвать нельзя. Больная, яростная, выворачивающая наизнанку.
Мысли путаются, стоит только заглянуть в темные глаза. Пульс тут же разгоняется до запредельных скоростей, и, кажется, будто воздуха больше не осталось. Я делаю жадный вдох, малодушно надеясь, что он этого не заметит. Непроизвольно облизываю пересохшие губы и прячу руки за спиной, потому что желание прикоснуться к нему практически непреодолимо.
Презрительно скривившись, он скользит взглядом по моим спутанным волосам, по платью, оголяющему плечи и едва прикрывающему зад. По туфлям на вызывающе высоком каблуке. Зло скрипит зубами.
Злить его у меня всегда получалось особенно хорошо.
— Я не обязана перед тобой отчитываться. У меня была встреча с друзьями.
— М‑м‑м, — тянет он с кривой усмешкой, — так звонила бы им. Друзьям своим. Пусть бы они твою задницу спасали.
Мне нечего на это ответить. Сегодня ночью я забыла обо всех миллиардах людей, населяющих эту планету, и позвонила ему. Как всегда, только ему.
— С меня хватит, Лер. Я не мальчик на побегушках, которому больше заняться нечем, кроме как вытаскивать тебя из неприятностей.
— Завытаскивался, бедный, — проворчала я, пытаясь спрятать тревогу за напускной беспечностью.
Его взгляд внезапно становится таким спокойным, отстраненным, холодным… как в начале нашего знакомства. Я нагло улыбаюсь, но на самом деле эти перемены пугают до дрожи, потому что чувствую, как прямо сейчас он отказывается от нас. От меня.
Я сколько угодно могу себя убеждать, что мне плевать, что таких как он пруд пруди, и стоит только захотеть — все рухнут к моим ногам. Только это не правда. Таких как Демид больше нет. Мы из разных вселенных, которые вообще никогда не должны были пересечься.
— Я договорился. Тебя отпустят, — произносит ровным голосом и сдвинув манжет, смотрит на часы, будто ему не терпится уйти и избавиться от моего надоедливого присутствия.
— Спасибо, Царь‑батюшка…
— И на этом все, — равнодушно перебивает, смотрит в упор, не моргая. Не оставляя надежды, — точка.
Язвительные слова замирают у меня на языке, а что‑то внутри корчится в агонии и захлебывается черным отчаянием. Мне хочется броситься к нему на шею, просить прощения, умолять остаться, но упрямая гордость не позволяет этого сделать.
— Ну все, так все, — развожу руками, — было приятно познакомиться.
Боже, что я несу.
— Не уверен, что могу сказать то же самое о тебе, — холодно припечатывает он, доламывая ту часть меня, которая принадлежит ему.
— И что теперь? Женишься на своей сушеной Вобле? — хочу побольнее его укусить, но получаю прямой, твердый ответ:
— Женюсь. Как и планировал.
Он сделает это. Не назло мне, а потому что так решил. Ему удобнее с Воблой. Она красивая, воспитанная, обеспеченная. Ему под стать. Им вместе самое место на обложке журнала о богатых и знаменитых, а мне — где‑то на задворках.
Жжет в груди. Снова прячусь за очередной усмешкой, но мне больно.
— Из вас получится прекрасная пара. Чопорная Вобла и замороженный ты. Будете с постными лицами ходить по своим деловым банкета, жевать икру, а по утрам обсуждать биржевые сводки, — с деланым сожалением качаю головой. — Эх, все усилия насмарку. Только оттаивать начал. На человека стал похож…
Мой укол все‑таки достигает цели. Демид хмурится и зло цедит сквозь зубы:
— К черту такую оттепель.
— И секс у вас будет дважды в неделю, строго по расписанию. В определенной позе. Чтобы костюмчик не помялся, — веду ладонями по широким, крепким плечам, смахивая невидимые пылинки.