Выпяченные губы. Вульгарные фотографии еды и прочий ширпотреб. Лерка любила говорить, что я ничего не понимаю в трендах. Не понимаю, да. Мне похер на тренды.
Я сам себе тренд. Но эти чертовы фотографии не отпускают.
Нельзя было их смотреть пьяным. И трезвым тоже. Вообще нельзя. Потому что они вызывают дикое желание позвонить и спросить: какого хуя, Лерочка? Какого, мать твою, хуя?!
Это желание жжет изнутри, с каждым мигом набирая обороты. Оно сильнее всего, что я испытывал за эти дни. Настолько дикое и необузданное, что нет сил с ним бороться. Даже стальная выдержка и непробиваемая логика, которая семафорит всеми стоп-сигналами, не вывозят этого напора.
Я допиваю стакан, наполняю снова до самых краев и набираю ее номер.
Я удалил его в тот же день, как отправил в отставку, но проклятые цифры отпечатались на подкорке. Стоило только подумать о них — запылали алым перед глазами.
Она не отвечает. И мне остается только слушать размеренные гудки. Поплывшими пьяными мозгами пытаюсь вспомнить разницу во времени и сосчитать, который у нее сейчас час. И никак.
В висках шумит собственное сердце, и я даже вдыхаю в такт гудкам. Звонок сбрасывается под монотонный механический голос: абонент не отвечает. Попробуйте позвонить позже.
Это явно знак, что не стоит заниматься всякой херней, но упрямый баран во мне не сдается. Снова набираю. Жду, заводясь с каждым мигом все больше.
Опять тишина.
Еще звонок. И еще один…
— Чего тебе? — наконец раздается в трубке. Без приветствия. Раздраженно. Будто ей позвонили с навязчивой рекламой банковских услуг.
На заднем плане гремит музыка, слышен смех и чужие голоса. Женские, мужские.
От последних пружина в груди стягивается на максимум, грозя сорваться в любой момент.
— Ты где?
— Не твое дело, Барханов.
Она права, но от ее голоса — наглого, звонкого и яркого — я хмелею еще больше:
— Я просто спросил.
— Я просто ответила, — парирует она, добивая остатки моего здравомыслия.
— Как всегда шляешься.
— И это тебя тоже не касается.
— С кем? — сам не замечаю, как начинаю требовать.
— Уймись, Барханов. Свои допросы оставь для невесты.
— Мне не надо ее допрашивать. Потому что она не косячит на каждом шагу, — припечатываю, понимая, как жалко звучат мои слова.
— С чем тебя и поздравляю, — ядовито огрызается она, — прекрасный выбор.
Желаю вам любви, счастья, и чтобы сдохли в один день.
…Ёжик такой ежик.
Бесячая.
Прибил бы.
— Я так и не поняла зачем звонишь.
Зачем звоню? Я сам не знаю. Не могу себе признаться, что просто до одури хотел услышать ее голос. Бред, который она будет нести.
— Убедиться, что все сделал правильно, — вкладываю в свой голос побольше издевки. И чувствую себя конченым дебилом. Взрослый мужик, а пытаюсь уесть бестолковую девчонку. Недостойно. Завтра я пожалею об этом. Однозначно. Сегодня же я пьяный и неадекватный.
— Правильно, — тут же соглашается Лера, — спасибо.
— За что, Ёжик?
— За то, что избавил меня от своего занудливого общества. Жизнь то оказывает такая интересная и многогранная, когда никто над ухом не нудит и не говорит, что можно делать, а что нет.
— Лерчик! — вопит на заднем плане какой-то мудак. — Хватит болтать. Посылай всех не хрен и иди к нам.
Она прикрывает трубку рукой, и я едва могу различить ее голос.
— Кто это? — даже с места вскакиваю, опрокинув на себя содержимое стакана.
Блядь. Отряхиваюсь, скриплю зубами от злости, а зараза эта не торопится отвечать. Сначала придурка этого успокаивает, что-то лопочет, смеется.
— Я спросил кто это? — цежу сквозь зубы, когда возвращается.
Жалею и одновременно радуюсь, что сейчас нахожусь на другом конце света.
Потому что непременно сорвался бы к ней и разнес бы там все, к чертям собачьим.
— Не важно.
— Лера! Не беси меня!
— До свидания, Демид. Передавай привет Вобле.
Скидывает звонок.
А когда я набираю ее снова, уже абонент не абонент.
Я снова полон эмоций. Забит до краев. Она кипят, бурлят, мешают нормально дышать. Но они же делают меня живым. Я злюсь оттого, что не могу добраться до нее прямо сейчас. Отодрать ремнем по худосочной заднице, а потом и просто отодрать, чтобы стонала как ненормальная. Царапала когтями плечи и кусалась. Да, меня бесит эта ее манера. И да, я этого хочу.
Три минуты, пара фраз и я снова чувствую себя больным на всю голову придурком, готовым рвать и метать.