– Мы не располагаем никакой определенной информацией о причинах захвата здания, а также о самих террористах. По нашим сведениям, в театре находятся как минимум три десятка вооруженных людей, которые угрожают жизням ни в чем не повинных зрителей мюзикла. На данный момент мы пытаемся связаться с захватчиками и выслушать их требования.
По словам очевидцев, люди в непроницаемых масках и бесформенных рясах, напоминающих паранджу, хладнокровно расстреляли не только сотрудников охраны, но и билетёров, консьержей и случайных прохожих. Сейчас вы можете видеть окровавленную мраморную лестницу за моей спиной, – сообщает репортер, а камера демонстрирует багровые лужицы на ступенях театра. – Никто не мог себе и представить, что настолько ожидаемая премьера мюзикла под названием «Мареновая роза» привлечет к себе внимание всего мира не только своей постановкой, но и очередным случаем жестокого насилия в отношении мирных граждан. Мы будем вести прямую трансляцию с места событий. Оставайтесь с нами».
Том побледнел и застыл на месте, уставившись в экран, а Крис за его спиной передал дочь в руки супруги и громко спросил:
– Это тот самый театр, где выступает Анастейша? Верно?
Томас не ответил. Он обернулся, беззвучно кивнул, а затем сорвался с места и выбежал за дверь.
– Эй, подожди! – закричал Крис, но мужчина его уже не слышал.
– Ступай с ним, скорее! – попросила Джулия, прижимая ребенка к груди. Она в отчаянии подтолкнула мужа к двери и стрела слезы, выступившие на глазах. – Ну же!
– Я не могу поверить! – воскликнул Хемсворд, на ходу надевая куртку и широким шагом направляясь к распахнутой настежь входной двери. – Это все, как чертов блокбастер! – его заколотило изнутри. – Как сон во сне!
– Держи меня в курсе! – попросила девушка, когда Крис уже побежал вперед по коридору. – Позвони сразу, как что-то узнаешь об Ане!
Хемсворд кивнул и поспешил следом за другом.
***
Том выскочил на улицу и осмотрелся по сторонам. В одной руке он все еще сжимал пальто, а другой прижался ко лбу в поисках ответов. Морозный воздух обхватил подрагивающее тело, изо рта пошел пар, но мужчина не обращал на это внимания. Только что он услышал новость, от которой кровь застыла в жилах. Том был в ужасе. Он не знал, что сможет сделать, да и возможно ли хоть что-то изменить, но отчаяние затмило разум, и мужчина бегом ринулся вперед по тротуару. В голове билась единственная мысль, которая касалась Анастейши, и порождала множество вопросов. Как она? Что сейчас происходит в театре? Насколько реальность совпадает с тем, что говорят в новостях?
– Томас! – раздалось позади, и мужчина остановился.
Оборачиваясь, он увидел Криса, который бежал следом. Запыхавшись, Хемсворд остановился рядом с другом и опустил руку на его плечо.
– Куда ты собрался? – спросил он, отводя Тома в сторону.
– А ты как думаешь? – Мужчина все-таки надел пальто. – Я должен был посетить этот мюзикл! Нельзя было так поступать и оставлять ее одну!
Внутри Тома зародился самый настоящий хаос. Такое бывает, когда реальность кажется вымыслом, не более чем страшным сном, ужасным кошмаром. Как ты можешь поверить в то, что твой близкий человек оказался в настолько безвыходной ситуации? И ты ничем не поможешь, ничего не сделаешь! Все, что остается, так это только смотреть, наблюдать и ждать финала…
– Успокойся и подумай хорошенько! – попросил Крис, хватая друга за плечи. – Во-первых, никто не мог и предположить, что нечто подобное может произойти в Линкольн-центре! А во-вторых, ты бы ничем не смог помочь Анастейше, даже окажись сейчас в том самом зале, понимаешь?
– Нет, в этом случае я бы точно знал, что она в порядке, – возразил Том, запуская пальцы в волосы.
– Она в порядке! – заверил Крис, хотя и не был уверен в своих словах. Он сказал это в надежде успокоить друга, но уже и сам понимал, никаких объяснений на свете не хватит, чтобы утихомирить Хиддлстона. – Мы должны верить в лучшее, как и родственники всех тех людей, которые оказались в ловушке вместе с Анастейшей! – Мужчина потоптался на месте, а затем громко добавил: – И, кстати, ты же не собираешься бежать десять кварталов, верно? До театра путь неблизкий!
– Поедем на такси, – согласился Том и вытянул руку, выбегая на дорогу.
Хемсворд запахнул куртку и последовал за другом. События развивались с молниеносной скоростью, новость ошеломила его не меньше, чем самого Томаса, однако, мужчина и представить себе не мог, на что бы осмелился, окажись он на месте одного из тех людей, близкие которых захвачены в заложники. Любовь двигала Томом, впрочем, как и чувство безысходности, отчаяние и ужас – все это Крис прочел в его глазах. Том задыхался, все тело его заметно подрагивало, а лицо, казалось, стало пепельно-белым. Он винил себя за то, что не пошел на премьеру, но еще больше за собственное напускное равнодушие. «Ты оставил ее одну…» – без устали твердил разум, и сердце бешено колотилось в ответ, выпуская наружу страхи, о которых мужчина никогда прежде не задумывался. Мысли путались в голове, воображение рисовало ужасные картины. Никогда еще в своей жизни Том не сталкивался ни с чем подобным. Нам всегда кажется, что это где-то далеко, и никогда не случится с близкими и родными людьми, но в одну секунду твой прежний мир рушится на множество осколков и приходит осознание – все мы ходим под Богом. Никто не сможет избежать смерти, вопрос лишь в том, когда это произойдет! А жизни ничего не значат в руках умелых кукловодов, которые заправляют собственным балом изо лжи, тщеславия и мнимых убеждений!
Том закрыл глаза, и на секунду представил себе картину, от которой ком встал в горле, а глаза защипало от подступающих слез. Что произойдет, если случится самое ужасное, и Ана никогда не выйдет из этого театра?
«Ты сможешь жить и ходить по этой земле, если она погибнет?»
***
Первое, что бросилось в глаза – это огромная толпа, образовавшаяся за оцеплением, и люди продолжали прибывать. Основную часть их составляли родственники заложников, репортеры местных и мировых телеканалов, а также огромное количество полицейских в форме, которые постоянно пытались оттеснить толпу назад. Вокруг театра возвели оцепление, некоторые сооружения Линкольн-центра тоже оказались под замком. Никого не подпускали ближе, чем на сто футов к зданию. Вокруг царил полнейший хаос. Люди громко разговаривали между собой, кто-то звонил по телефону и рыдал в трубку, атмосфера ужаса и отчаяния накалялась назойливыми фотографами и репортерами, которые так и норовили снять еще больше «горячего и дорогого» материала.
Погода к вечеру ухудшилась. Помимо мороза, неожиданно обрушившегося на город, поднялся ветер и пошел сухой снег. Том сунул водителю такси сто долларов и вышел из автомобиля. Не дожидаясь Криса, он направился в самое сердце толпы. Протискиваясь между людьми, мужчина все еще никак не мог осознать реальность происходящего. Сколько фильмов и передач ни пересмотри, ты никогда не будешь готов столкнуться лицом с подобным ужасом.
– Пожалуйста, не приближайтесь к ограждению! – попросил один из полицейских в рупор. – Отойдите подальше от центра!
Но никто его не слушал. Народ продолжал прибывать, и площадь заполнялась сотнями перепуганных душ, молящих о пощаде. Среди толпы были и родители подростков. Они отпустили детей вместе со своими знакомыми, одной из матерей уже понадобилась помощь, муж пытался привести ее в чувство, но женщина никак не могла успокоиться, она просто рыдала, да так сильно, что у Тома волосы на затылке встали дыбом. Неподалеку стояла карета скорой помощи, а рядом с ней столпились случайные прохожие, которые только что привели к медикам женщину. Судя по разговору и обрывкам фраз, Том понял, что это жена одного из охранников, расстрелянных у дверей театра. Бросая сочувствующий взгляд на убитую горем женщину, Хиддлстон прошел еще дальше. Запахивая пальто на груди, он попытался успокоиться, взять себя в руки и разузнать хоть что-нибудь о ситуации в самом театре. Но у кого спросить? К кому обратиться? Мужчина обернулся вокруг себя и замер на месте. На секунду он снова допустил мысль о том, что с Аной могло случиться самое ужасное. Толпа раздвоилась перед глазами. Впервые Томас осознал, насколько хрупкой может быть человеческая жизнь в руках тех, кто ее не ценит. Большего ужаса и страха мужчина еще никогда не испытывал. Ах, если бы он только набрался смелости, переступил через свою гордость и остался с Анастейшей! Она могла и не стоять сейчас на сцене в одиночестве, в самом эпицентре трагедии…