Снег разошелся еще сильнее, метель усиливалась, а видимость ухудшалась. В ожидании связи с лидером банды «Дженсона», Томас отхлебнул горячий кофе из пластмассовой кружки, и постарался не обращать внимания на дрожь в руках, списывая все на ужасную погоду. Неужели он сейчас стоит рядом с полицейским кортежем и ждет неминуемой развязки сюжетной линии, которая не расписана на страницах сценария, а происходит наяву, в реальном времени, в его собственной жизни? Тому доводилось принимать участие в съемках остросюжетных картин, однако, реальность кардинально отличалась от постановки. Мужчина всегда вживался в роль, пропускал страдания и чувства героя через себя, иногда даже забывал на время, кто он на самом деле: актер, или заложник жизненных обстоятельств, столкнувшийся с небывалыми трудностями, которые обязан преодолеть всеми возможными способами. Игра на съемочной площадке превратилась в привычку, но реальность поражала Тома своими масштабами. Теперь от него зависело не меньше, чем от военного спецназа. Сможет ли он справиться с собой?
«Ты обязан сделать это! – настаивал разум. – Ради Анастейши, ты должен попытаться!»
Том кивнул и сильнее сжал в руке телефон, когда расслышал слабые помехи, раздающиеся из трубки. Мужчина посмотрел на капитана, который жестом призвал его приготовиться.
– Да… – послышалось из динамика, и у Томаса внутри все затрепетало в недобром предчувствии.
– Ну же! – шепотом позвала мисс Томлисон, кивая на телефон. – Давай!
Хиддлстон вобрал воздух в легкие через ноздри и поднес аппарат к лицу.
– Я слушаю, – голос его прозвучал уверенно, но не без дрожи.
– Отключите громкую связь, – потребовал захватчик.
Том бросил взгляд на Престона, который отрицательно покачал головой.
– Отключите, – медленно повторил мужчина своим непроницаемым голосом. – Немедленно.
– Черт! – выругался капитан, подавая Хопсу сигнал исполнять требование террориста.
Всего несколько секунд, и зеленый огонек погас. Том уставился на телефон в руках, а затем медленно прижал его к уху.
– Ты все еще здесь? – спросил мужчина по ту сторону телефонной трубки. На этот раз, он говорил размеренно, нарочито медленно, будто втайне насмехался над переговорщиком.
– Да, – твердо ответил Томас, и почувствовал, как агент Томлисон одернула его за рукав, беззвучно напоминая о правилах ведения переговоров. Мужчина кивнул и продолжил разговор, на этот раз мягко и сдержанно, не выдавая безумного желания сжать пальцы вокруг шеи террориста и свернуть ее к чертям собачьим. – Я на связи.
– Как твое имя? – спокойно спросил мужчина, и Томас расслышал тихие стоны на заднем плане. Сердце его тут же предательски сжалось, и он представил себе Ану на сцене в луже собственной крови.
– Том, – ответил переговорщик, поворачиваясь к зданию театра.
– Я Джен, – представился террорист, расхаживая у оркестровой ямы. Он бросил взгляд на тела расстрелянных музыкантов и, с безумной улыбкой на губах, поспешил спросить: – Ты один из родственников, не так ли?
– Да, – согласился Том, раскачиваясь на месте, стараясь сбросить напряжение хоть каким-то образом.
«Ты должен общаться с террористом в положительно окрашенных словах и предложениях. Никогда не говори: «никогда», «я не могу», «нет». Разговаривай постоянно. Понимаешь, когда люди говорят, оружие не стреляет».
Мужчина вспомнил слова психолога-консультанта и, прислушавшись к ним, решил попробовать сыграть свою роль, представить на мгновение, что находится на съемочной площадке очередного остросюжетного фильма.
«Ты должен вжиться в роль и освободить заложников, спасти любовь всей своей жизни».
– Моя девушка среди заложников, – добавил Том, выпуская в воздух клубы белоснежного пара.
– Как это трогательно и романтично, – протянул захватчик, на что Престон и Хопс лишь развели руками. Видимо, не все террористы расположены к диалогу, вот только ситуация с захватом заложников в театре отличалась от других странным и непоследовательным поведением членов банды. Они не выдвигали требований, убивали заложников без причины. Все это наталкивало на мысли о худшем из всех возможных вариантов – месть.
«Побольше говори о том, насколько ты веришь террористу, что постараешься помочь не только своим родственникам, но и ему, сможешь выслушать его. Всегда следует помнить, что в достижении договоренности заинтересованы, прежде всего, террористы, взявшие заложников».
– Если бы ты только знал, Томас, как я не хочу убивать твою девушку, – заговорил Джен после недолгой паузы, которую выдержал намеренно. – Но ведь я понятия не имею, как она выглядит. Возможно, кто-то из моих людей уже убил ее.
– Я верю тебе, – спокойно произнес Хиддлстон. – Я надеюсь на то, что ты не хочешь причинять боль другим людям, а всего лишь запутался в себе.
– Держи его! – шептала Томлисон, прислушиваясь к разговору через дополнительный наушник, подключенный к аппаратуре. – Не позволяй заговорить тебя и вывести на эмоции!
Том ответил на слова женщины одним резким кивком.
– Ты доверяешь убийце? – насмешливо уточнил Джен, притоптывая ногой о край сцены. – Ты думаешь, я не знаю, что у вас там происходит? Я знаком со службой безопасности.
– Я не…
Захватчик грубо перебил переговорщика.
– Я знаю, ты не из службы безопасности, – сообщил мужчина, размахивая пистолетом. – Они выполнили мое единственное требование в надежде, что разговор с тобой что-то исправит, но никто не догадался о том, с какой целью я решил привлечь к разговору непосредственно близкого человека одного из заложников.
– Почему же ты делаешь это, Джен? – тихо спросил Том, крепко сжимая телефон в руке. Он почувствовал, как паника внутри нарастает и становится неуправляемой. Многое зависит от него, столько жизней висит на волоске – всего один промах, и Томас никогда не избавится от чувства вины за гибель ни в чем не повинных заложников!
– А с какой целью ты сейчас говоришь со мной? – с насмешкой поинтересовался захватчик, почесывая затылок железным дулом пистолета. – Что они внушили тебе? Неужели хотят, чтобы я освободил несколько заложников, как это обычно бывает? Скольких из десяти сотен вы хотите видеть в живых?
– Я обещаю тебе, Джен. Я даю свое слово, если ты отпустишь невинных людей, никто не пострадает. Вы все останетесь живы, – Том повторил каждое слово за едва различимым шепотом агента Томлисон. – Поверь, мне незачем лгать.
– Так уж и нет причины? – террорист рассмеялся. – А как же твоя девушка, Томас? Ты не дорожишь ее жизнью?
Хиддлстон прикрыл глаза и потер пальцами переносицу. Он был готов бросить телефон, растоптать его, а потом направиться лично к этому театру и, несмотря на отсутствие какой-либо специальной подготовки, разбить лицо Дженсона о мраморные ступени, лишить его жизни! Благо, что все это осталось лишь на уровне безумных фантазий. Мужчина осознавал, что так капитану не поможет. Только переговоры спасут положение. Он так думал, наивно рассчитывал на спасение каждого заточенного в театре, но в действительности, Томас не знал и малой доли правды, которая скрывалась в воспаленном мозгу лидера банды. Никакие условия и поблажки не способны остановить Дженсона. Он пойдет до конца, воплотит в жизнь задуманное, как только соберет достаточное количество зрителей по всему миру. Мужчине необходимо устроить шоу, масштабное представление с неминуемым трагическим исходом не только для заложников, но и для самих захватчиков Метрополитен-опера.
***
«Моего мужа… – заговорила полноватая женщина, вытирая слезы платком, из последних сил сдерживая рыдания. – Моего милого Фреда вытащили из партера. Террористы выбрали по семь женщин и мужчин, которых собирались выпустить из театра. Супруг умолял взять меня с собой, но ему не позволили. – Женщина залилась слезами. – В глубине души я порадовалась, ведь он спасется, но никто из нас еще не знал, что за ужасный сюрприз готовит нам безжалостная судьба уже через несколько минут».