— Дурак! — Настя сложила руки на груди и показала мне язык. — Ты не можешь меня наказывать! Ты мне не родитель.
Чёрт. Сжал с силой кулаки и прикрыл глаза. До чего херовый день. Мелкая ещё добить решила.
— Тёна, — присел на корточки перед сестрой, — не выноси мне мозги, прошу. Вот, — достал из кармана деньги и протянул Насте, — ты хотела косметику. Купи себе.
Сестра поджала губы и вскинула подбородок, не спеша принимать деньги. Вздохнул тяжело, подался вперёд и вложил деньги в карман её кофты.
— Всё, Настён, не дуйся. День выдался тяжёлым. Иди в ванную и ложись спать. Завтра рано вставать.
— Прости, Тоша, — сестра подошла ко мне и крепко обняла, уткнувшись лицом в плечо. — Тебе и так тяжело.
Поцеловала меня в щёку, после чего потёрлась влажным носом о скулу.
— Я мыться. Спасибо за деньги. Люблю тебя, — сестра убежала в ванную, а я двинулся на кухню.
Стоило только открыть дверь, как тут же в горлу подкатила тошнота и скрутило рвотным позывом.
— Сука, — пальцами зажал нос и двинулся к окну, переступая через тело матери. Распахнул балконную дверь и все ставни. Высунулся в окно и задышал, с жадностью глотая свежий ледяной воздух.
Вернулся на кухню, где в луже собственной блевотины лежала мать.
— Твою ж мать! Как же меня это заебало! — саданул кулаком в стену.
Стащил с себя одежду, оставшись в одних боксёрах. Выглянул в коридор, увидел, что Настя уже вышла. Брезгливо морщась подхватил мать на руки и понёс в ванную комнату. Уложил на дно ванной. Стащил мокрую одежду, с трудом сдерживая рвотные позывы. Закинул вещи в стиральную машину и запустил стирку. Несколько раз вымыл руки по самые локти, бросая взгляды на лишённую сознания мать. Волна ненависти поднялась в груди. Сука. Сколько блять можно издеваться? Взял душ и напором воды смыл блевотину в её лица, волос и шеи. Мать пришла в себя, открыла глаза и улыбнулась.
— Игорёша, ты пришёл, — протянула руку, которую я с брезгливостью отбросил в сторону.
— Твой Игорёша три года назад сбежал, мамуля, — выплюнул.
— Сынок, — мои слова до матери не дошли.
Взбесился ещё сильнее. Тварь. Все эти шесть ебучих лет я притаскиваю её домой, вытаскиваю из наркопритонов и расплачиваюсь за её долги. Бросил душ на дно ванной и покинул комнату.
— Игорёша, куда ты ушёл? — раздался слабый голос матери в спину.
В кладовке взял старую футболку и ведро. Двинулся на кухню, вновь морщась от отвратительного запаха. Набрал в ведро воды, налил моющего средства для посуды и шмякнул тряпку на пол. Стал натирать линолеум, в каждое движение вкладываю всю ярость.
— Антон, давай я помогу, — голос сестры вырвал из мыслей.
— Тёна, иди спать, — остановился, устало прижался виском к швабре.
— Тош, ты на ногах еле стоишь, — сестра поджала губы. — Давай я помогу.
— Ты уже помылась, Насть. Не спорь, пожалуйста. Сегодня не такой страшный погром. Иди спать.
— Ладно, — сестра спорить не стала, хоть и поджала недовольно губы.
Ушла в комнату, а я, переставляя мебель, выдраил пол кухни до блеска. Засунул грязную посуду в посудомойку, выбросил тряпку, шприцы и бутылки в мусорное ведро. Поставил на пороге и заглянул в ванную, где мать дрыхла. Вырубил воду и, уже не заботясь о том, что она замёрзнет или заболеет, пошёл в её комнату. Сука. Здесь воняло сексом. Простыни были заляпаны, на полу валялся использованный презерватив. Её дружка не наблюдалось. Открыл окно, сдёрнул грязное бельё на пол. Постелил застиранную простыню. Подхватил с полки ночнушку и замер. В горле застрял ком, стоило вспомнить, как десять лет назад мать в ней заходила к нам в комнату, чтобы пожелать доброй ночи. Тогда отец был жив. Тогда семья казалась идеальной. Запихнул ночнушку обратно в шкаф и взял растянутую футболку.
Вернулся в ванную, закинув грязное бельё в корзину. Мать спала. Худая. Походящая на саму смерть. От былой красоты не осталось и следа. Все руки синие. Во рту стало горько. Взял мочалку и, стараясь не касаться её кожи, стал её мыть. Давил в себе желание сжать пальцы на её шее. Или сдавить её кости, причиняя боль. Я ненавидел её. Ненавидел так, что даже не расстроился бы, если пришёл домой и обнаружил, что она сдохла. Стыдился своих чувств. Но ничего не мог с ними поделать. Она превратила мою жизнь в адский котёл. Вновь и вновь подбрасывала дрова в огонь. Если бы не Настёна, я бы давно уже свалил. Давно бы оставил её подыхать в этой квартире.
Вытащил её из ванной, натянул одежду и отнёс в кровать. Вооружившись щёткой и моющими средствами, надраил ванную и раковину, заменяя кислый запах блевотины запахом моющих средств. И только тогда залез под струи горячей воды, позволяя ей смыть усталость. Прикрыл глаза. Под закрытыми веками тут же образ Мишки увидел. Огромные глазища. Приоткрытые влажные губы. Взъерошенные моими пальцами волосы. И длинные стройные ножки. В паху стало тяжело. Вжавшись лбом в холодный кафель с ползущими по нему каплями воды, сжал член рукой. Почувствовал её запах и понял, что в полной заднице. Я хочу её. Хочу вонзиться в нежное тело на всю длину. Хочу оставлять синяки на её бёдрах, заставлять раз за разом выкрикивать своё имя, пока она не забудет моего братца. Пока не сотру его прикосновения с нежной кожи. Пока не вылижу каждый участок её тела.