Когда жадные губы добрались до низа живота, Тоша остановился. Вскинул на меня глаза. Утонула в их темноте и порочности. Провалилась на самое дно бездонного океана, без какой-либо возможности всплыть на поверхность.
— Запомни, золотце, ты моя, — вдруг поднялся, опёрся на кулаки по обе стороны от моих плеч и навис, закрывая собой от всего мира. — Только моя…
Глава 16
Мишка
Хлопнула только глазами, всё ещё находясь в сладостном дурмане и сгорая от страсти и возбуждения.
— Забудь про всех, кто был до меня, — сощурился, крылья носа раздулись от частого дыхания. — И про Игоря тоже забудь, Миша. Поняла?
Черты лица Антона заострились. Парень был зол. Снова. Снова его ревность всплыла в неподходящий момент. А я… Я разозлилась. Так сильно, что захотелось отвесить ему пощёчину. Звонкую. И болезненную. Но знала, что для него пощёчина оскорбительнее любых слов и ударов. Унизительнее.
Поэтому упёрлась ладонями в плечи, на которых бугрились мышцы. Мигом стало холодно. Сладкий морок ушёл.
Я наивно думала, что что-то изменилось. Поверила в глубине души, что Антон меня услышал. Но его слова хлёстко и метко ударили по больному месту. Он считал меня шлюхой. Потаскушкой. Неверной. Гулящей.
Забудь про всех, кто был до меня.
Горько усмехнулась, смотря в полные гнева глаза. Ещё и считает, что их было много.
— Уходи, Антон, — тихо, но твёрдо сказала я.
— Мишка… — парень растерялся. Видела, как рукой сняло всю его ревность, возбуждение и ярость.
— Уходи, — настойчиво надавила ладонями на широкие плечи, пытаясь оттолкнуть Антона.
Мне было больно. В душе всё сворачивалось от тоски и отчаяния. Я не смогу достучаться до него. Не смогу убедить, что ничего не было с его братом. Что других до него не было. И после никого не было.
— Золотце, — ласково и виновато, не обращая внимания на мои попытки отпихнуть и отодвинуть подальше, — давай поговорим.
— Уходи, — настойчиво повторила.
— Мишутка, что ты заладила? — нежно и несмело улыбнулся, ниже опустился, придавив к кровати весом тела. Теперь он опирался на локти по обе стороны от головы.
Против воли и доводов разума задышала чаще и в несколько раз тяжелее. Горячая кожа Антона согревала. Животом чувствовала всё ещё напряжённый член. Облизнулась, невольно вспоминая его вкус и тяжесть. Между ног заныло.
— Миш, давай поговорим, — нежно коснулся губами моего рта. Невесомо почти.
Я на миг прикрыла глаза, тая от этой нежности. Но злость и обида, пожирающие изнутри, душили все другие эмоции. Тревожность нарастала. Хотелось вскочить с кровати и заметаться по комнате. Я знала это состояние. Знала, что всякий раз оно заканчивалось слезами. И желанием замкнуться в себе на время.
— Малышка, — горячие ладони обхватили лицо, — посмотри на меня.
Упорно отводила взгляд. Не шевелилась. Пустым взглядом смотрела в стену.
Антон тихо выругался себе под нос. Резко поднялся с постели и замер возле кровати, смотря на меня. Я торопливо натянула на тело одеяло по самую шею. Прикусила губу до боли, пытаясь остановить слёзы, но они подступили к глазам. Слезинка сорвалась с ресниц и покатилась по щеке.
— Мишка… — Антон опустился на колени возле кровати, нашарил мою руку под одеялом и уткнулся лбом в неё, — не плачь, прошу.
— Уходи, — звенящим от слёз голосом повторила я. — Не дай бог от потаскухи подцепишь какую-нибудь заразу. Я же через столько рук прошла.
— Миша…
Видела, что Антон потерял дар речи. Побледнел резко, даже губы белыми стали. Выдернула ладонь из горячей руки, повернулась на бок, спиной к парню, и подтянула колени к груди. Больше не пыталась сдерживать слёзы. Слышала, что Антон топтался за спиной. Не спешил уходить. Но и оправдываться не стал.
Через некоторое время зашуршал одеждой, одеваясь. Дверь в комнату тихо закрылась. Позволила себе всхлипнуть и оглянуться, чтобы убедиться, что Антон ушёл. Ждала, когда хлопнет входная дверь, но стояла подозрительная тишина. Решила, что из-за собственных всхлипов не услышала, что парень ушёл.
Всхлипывая и глотая слёзы, сползла с кровати, ёжась от холода, и быстро достала одежду из шкафа. Надела. Стало морозить и трясти. Двинулась на кухню, чтобы согреться чаем.
Замерла на пороге, заметив на столе дымящуюся чашку с чаем. Снова накрыла злость. Сначала оскорбил, а потом чай налил. Заботливый какой. Схватила чашку, выплеснула жидкость в раковину и зарыдала, сотрясаясь всем телом, наблюдая, как жидкость скрывается в сливе.