Перехватил летящий в лицо Мишки кулак, до хруста костей сжал и руку заломил. Игорь заверещал, как свинья на убое. С удовольствием заломил руку ещё сильнее, чтобы брат жирным задом кверху стоял. В Москве разожрался.
— Пусти меня, сучёныш!
— Бате пожалуешься? Или матери? — ехидно спросил на ухо.
— Пошёл нахуй! Больно! Пусти!
— Я ведь предупреждал, Игорь. Просил мою девушку не оскорблять. Писька короткая, а язык длинный.
Мишка вдруг захохотала, сгибаясь в два раза. Я не смог сдержать улыбки, слыша её заразительный смех.
— Вали отсюда, Игорь. Серьёзно. Если ты не хочешь проблем, вали. Тебя не было здесь три года. Ты никакого отношения к этой квартире не имеешь. У тебя есть несовершеннолетняя сестра, которой должна достаться квартира, — Михайлина чеканила каждое слово.
— Хер там, — прохрипел Игорёк, выпрямляясь, пятясь и растирая плечо. Смотрел зло и с ненавистью. Признаюсь честно, я испытывал удовлетворение. Игорь редко выходил из себя. — Мамаша на меня квартиру переписала ещё четыре года назад.
— Ошибаешься. Завещание было переписано, Игорь, — холодно осадил брата.
— Сука. Наркоманка сраная.
Я сжал зубы с такой силой, что они заскрипели. Хотел снова врезать Игорю, но ладошка Мишки накрыла мою руку.
— Мы ещё разберёмся с этим, ублюдок. Хата будет моей. А страшила мелкая окажется в детском доме.
Я не раз видел, как Мишка злится, выходит из себя, но ещё никогда не видел её такой. Она медленно подошла к Игорю. Я не видел выражения её лица, но судя по тому, как попятился брат, он испугался. Испугался девушки, которая была в полтора раза меньше его.
Мишка вскинула руку. Услышал хруст. Игорь взвыл и схватился за нос. На пол закапала кровь. Звук пощёчины. На роже Игоря остались следы от ногтей Михайлины.
— Убери свою бешеную подружку от меня, — брат на меня перевёл взгляд. — Убери! Больная! Сучка бешеная.
— Вроде отличником в школе был, а уроки плохо усваиваешь, — бить Игоря больше не стал. Только за грудки схватил и по лестнице стал толкать вниз. — В следующий раз я тебе что-нибудь сломаю. Проваливай. Ещё раз сюда заявишься, все зубы выбью.
— Ты ещё об этом пожалеешь. Ты и твоя баба, — Игорь на пару пролётов вниз сбежал и заорал на весь подъезд, вскинув голову. — На улице окажетесь.
Я дёрнулся, делая вид, что вниз спускаться собрался. Игоря ветром сдуло. Сбежал, как трусливый шакал, поджимая хвост. А я стоял, смотрел, как изредка рука его за перила хватается, слушал, как дверь хлопает, и думал, почему раньше никогда не замечал, насколько омерзителен близнец?
Спины коснулись ладошки. Скользнули под куртку и свитер. Улыбнулся и глаза прикрыл. Просто кайфуя. Просто наслаждаясь близостью своей малышки.
— Омерзительный человек, — шепнула Мишка.
Я развернулся к ней лицом. Стоял на несколько ступенек ниже, поэтому лица оказались на одном уровне.
— Я теперь тебя бояться буду, — вскинул руку и костяшкой указательного пальца провёл по её щеке.
— Почему? — Мишка шутку не поняла, напряглась.
— Вдруг меня сковородкой огреешь. Или скалкой, — улыбнулся.
— Ты улыбаешься, — малышка пальцами коснулась моих губ. Потом качнулась и поцеловала невинно. — Ты улыбаешься, — повторила шёпотом. — Мой Тошенька, — обе ладошки обхватили моё лицо. Мишка замялась, а у меня сердце замерло в груди. — Я так сильно тебя люблю.
Задохнулся. На несколько мгновений забыл, как нужно дышать. Смотрел на малышку, в её сияющие зелёные глаза, в самое красивое лицо на свете и не мог сказать ни слова. Будто онемел.
Мишка подалась вперёд и прижалась чуть подрагивающими губами к моему рту. Скользнула язычком нерешительно по нижней губе, размыкая. Юркий язычок нерешительно проскользнул в мой рот, вызывая ожидаемую реакцию в штанах. Прилив дикого желания. Руками сжал тонкую талию и притиснул Мишку к себе. Впился в податливые губы поцелуем, чувствуя, как в груди всё просто разрывает на части от чувств к малышке. Только она держала меня наплаву все эти дни, не давала уйти в себя. Решал вопросы с похоронами, пытался понять, какие документы нужно собрать, чтобы квартиру на себя оформить. Голова разрывалась на части. В грудине будто пустота образовалась. Постоянно вспоминал родителей. Таких, какими они были семь лет назад. Счастливыми, красивыми, образцовыми. И так больно было. Что сдохнуть хотелось. Лечь на землю и подохнуть. Но будто две невидимые нити всегда тянулись ко мне из дома. Будто каждую минуту тёплый лучик согревал. Я знал, что Мишка, моя Мишка, дома ждёт. Спать не ложится. И я спешил к ней. Глаза закрывал, запах втягивал, голос чуть дрожащий слушал. И понимал, что дома. Она моя семья. Она и Тёна. И мои друзья. В горле ком всякий раз вставал, когда до моего мозга доходило, как помогли мне ребята.