- Слушаю Вас, - произнесла, взяв трубку, и приготовилась слушать Роберта, уверенная, что звонил именно он. Но голос принадлежал женщине, и я интуитивно нахмурилась, как только услышала, что звонившая хочет мне что-то сообщить о моём отце. А когда она перешла к сути, всё внутри сковало от страха.
- Вы слышите, что я говорю? - раздался голос в трубке после небольшого молчания.
Я кивнула, с опозданием поняв, что собеседница меня не видит, и протирая телефоном лицо, опустила руку, всё ещё парализованная услышанным. Разжала пальцы, и телефон тут же выпал из рук. Ударившись о плитку, он разлетелся на части, чем вывел меня из транса. Перед глазами словно перевернулся мир, и, недолго думая, я выбежала на улицу, но заметив, что забыла обуться, вернулась. Осень ещё радовала плюсом за двадцать, но бегать босиком по городу не стоит.
Сердце колотилось в груди, когда уже неслась с крыльца вниз по ступенькам, а руки дрожали, но не от холода. Новость, которую я только что услышала выбивала землю из под ног: отца обнаружили избитым прохожие в одной из подворотен, он был доставлен в больницу в тяжёлом состоянии.
***
Я уже три часа сидела в холле, недалеко от операционной. Прожигала взглядом дверь, отгораживающую меня от отделения, где врачи боролись за жизнь моего отца, но люди в халатах так и не и не появлялись. Медсестра, узнав, что я дочь поступившего избитого, сообщила, что придётся подождать, операция сложная, и сколько она будет продолжаться - никто не скажет. Не знаю сколько прошло времени, но, наконец-то, ко мне вышел врач. Я вглядывалась в суровое лицо, пока тот приближался, а на глаза наворачивались слёзы. Одна скатилась по щеке, оставляя после себя обжигающую дорожку, а сердце сжалось от неизвестности.
Мне казалось, мужчина намеренно медлит и приближается целую вечность, в глазах потемнело, когда он принялся говорить, но я устояла на ногах, услышав несколько фраз. Среди них не было самой страшной: той, которую я так боялась услышать. Убедившись, что я ближайшей родственник, Давид Исаевич, как гласило на нагрудной табличке, сообщил не самую хорошую, но обнадёживающую новость. Операция прошла успешно, папа чудом остался жив, но к нему нельзя. Он спит после операции, и мне здесь делать нечего. До завтра в себя он точно не придёт.
Уже собиралась уходить, когда врач меня окликнул. Я обернулась, а он продолжил:
- Ваш отец кое-что сообщил перед операцией, - я внутренне напряглась, пока тот выдерживал небольшую паузу. - Я плохо разобрал всю фразу, но он повторял фамилию Левицкий и просил Вам передать, чтобы Вы держались от него подальше. Это не в моей компетенции, передавать слова пациентов, но он настаивал, и не вижу смысла молчать, - пожал плечами, а я, наконец-то, удосужилась обратить внимание на часы, которые висели тут же в холле.
Поблагодарив врача и попросив связаться со мной, как только отец придёт в себя, я покинула здание больницы. Уже давно перевалило за полночь, а я только сейчас вспомнила, что пропустила свидание с Робертом. Неудивительно, что оно вылетело головы, и только когда врач назвал фамилию, я поняла, что телефон так и остался валяться на полу, и работает ли он вообще - тоже большой вопрос.
Я плохо помню, как добралась до дома и, выпив успокоительное, уснула, завалившись на диван прямо в одежде. Но утром, открыв глаза, сразу же приняла решение, что буду делать дальше.
***
Я неслась в уже знакомый офис на всех порах. Заехав в больницу, новостей не прибавилось. Однако отец уже приходил в себя, но снова спал под действием снотворного и обезболивающего. Состояние по-прежнему тяжёлое, но стабильное. Не долго думая, решила отправиться прямиком к Левицкому.
Телефон признаков жизни не подавал, и проверить, звонил ли он мне вчера, тоже не смогла. После формальных вопросов к кому я и по какому вопросу, охранник впустил меня внутрь. На этот раз дверь открыл другой мужчина, тоже в возрасте. Отчего-то в коридоре было темно, а свет не пробивался из-за плотно закрытых дверей. Охранник держал перед собой подсвечник с тремя горящими свечами. Продолговатое лицо, длинные руки, худощавый, он значительно отличался от предыдущего коллеги, но был не менее забавен.
Застёгнутая на все пуговицы рубашка, даже самая верхняя, внимательный взгляд из под полуопущенных век - он выглядел скорее, как дворецкий из фильмов, но никак не охранник. Я удивилась, подумав, что вместо обычного фонарика, при отсутствии света тут используют свечи, но приглядевшись поняла, что ошиблась. На концах свечей горели лампочки, а по форме они напоминали пламя, от этого я спутала их с настоящими. Но появление в руках этой забавной вещицы отчего-то умилило.
Странные сотрудники работают в этих стенах, и я по-прежнему, не понимаю, что движет их директором. Слухи совершенно не подтверждались первым впечатлением о Роберте, но слова врача о предостережении отца вызвали смутное беспокойство. Сердце сейчас отчаянно колотилось, но на этот раз, не от страха. Роберта я уже не боялась, поэтому спросив у секретаря, на месте ли их начальник, и после того, как та поговорила с ним по телефону, я остановилась у самой двери, что вела к кабинету директора фирмы.
- Он сказал, что Вам не следует его беспокоить, - заверила меня Миссис Чайни, как её окрестил сам Роберт. Она предприняла попытку остановить меня, но совершенно не ожидала, что я решусь войти, не дожидаясь аудиенции.
Он услышал моё имя и не захотел меня принять? Что это ещё за дурацкие обиды? Если всё из-за того, что вчера пропустила свидание, даже не предупредив, то смогу ему всё объяснить. Руководствуясь этими соображениями, решительно открыла дверь и вошла.
- Элиза, Вам туда нельзя, - услышала сзади обеспокоенный голос секретаря, но было уже поздно…
Глава 2.2 Дура
***
- Роберт, я всё объясню, - с порога заверила я хозяина кабинета, который сейчас стоял у окна спиной ко мне. Очертания его фигуры выделялись на контрасте с яркими утренними лучами, бьющими прямо в открытое окно. Сейчас он казался мне совсем другим. Больше, могущественнее. Удивительно, на что способна игра света. Или она здесь не при чём? Я застыла в изумлении; стояла и смотрела, как Роберт не спеша поворачивается ко мне. Ещё даже не взглянув в его глаза, сердце тревожно сжалось, а по спине пробежал холод. Он сделал ко мне несколько шагов, и, наконец-то, яркий свет остался где-то за его спиной, а вместе с тем, меня оставило понимание, что я в своём уме. Он уже подошёл совсем близко, правда, не нарушая разумные пределы. Я всё же попятилась к двери, а где-то позади снова услышала миссис Чайни:
- Роберт Львович, я пыталась её остановить, но…
- Всё в порядке, - мужчина остановил секретаря. - Можете закрыть дверь, я во всём разберусь.
Я в самом деле услышала звук закрывающейся двери, но вряд ли отныне радовалась тому, что оказалась в кабинете. Тяжёлый взор, неприятная ухмылка, я почти не дышала, пока он окидывал меня взглядом с головы до ног. Руки он держал в карманах брюк и надменно улыбался, но ничего в его образе даже близко не напоминало дружелюбие. Миссис Чайни назвала его по имени, и это не укладывалось в голове. Какого чёрта? Хотя… Меня вдруг осенила догадка:
- Роберт?.. - сорвалось с губ, мои глаза и так были широко распахнуты, но как я поняла, это был не предел.
- Так ты не только плохо видишь, но ещё и слышишь? - раздался грубый голос мужчины, который, сейчас слишком пристально меня рассматривал. Он был мне не просто неприятен, он устрашал всем своим видом, возвышаясь рядом. Я едва доходила ему до плеч и инстинктивно поёжилась, когда он сделал ещё шаг.
- Но вчера… Я сидела в кафе… Всё было так хорошо, я думала, что…
Он закатил глаза.
- Мне неинтересно, чем ты занималась вчера. Кто давал тебе право врываться в мой кабинет? - прорычал он.