— Хр-р, — выдыхает Амир.
— Вот же… — замахиваюсь, поднимаясь, пиная этого барана носком ботфорт. Не слишком сильно, но ощутимо, отчего он хрюкает и переворачивается на бок.
— Не умер он, дрыхнет просто, — рыкаю зло в трубку. — Перезвоню, когда дела решу. Все, пока!
Прежде, чем меня снова забросают вопросами, сбрасываю звонок, мрачно оглядывая тело. Как прикажете отгружать его в машину? Будить и тащить на себе? Мрачно оглядываю комнату — взгляд натыкается на отброшенный в сторону скотч. Кажется, кинула его туда, когда раздался звонок. Пока Доронов сотрясает стены своим храпом, подбираю с пола моток, шагая обратно, решительно отдирая его, вновь опускаясь на колени перед спящим парнем.
— Надеюсь ты после встречи с зелеными перейдешь на ЗОЖ и всю жизнь будешь морковные сырники жевать да рататуй! — бормочу под нос, фиксируя сильнее запястья. Не удержалась, заклеила рот, только после этого принялась трясти, пытаясь разбудить.
— Амир!
— М-м-м-м… — невнятно бормочет в кляп, не открывая глаз.
Сдуваю упавшую на глаза прядь, принимаясь щекотать его. Он извивается точно червяк, громко дышит, мычит, но по-прежнему цепляется за свои сладкие сновидения. Вздыхаю, прикрываю на секунду глаза и вновь решительно принимаюсь за пробуждение этого бесчувственного тела. Иначе, мне просто не довести его до маминой машины. С силой трясу за широченные плечи, заставляя, наконец, распахнуть глаза, глядя на меня затуманенным взором.
— Поднимайся, о мой повелитель, — мрачно изрекаю, дергая его за рубашку. Амир снова мучит, закатывает глаза и вновь проваливается в сон. Он издевается надо мной!
Привести в относительное чувство получилось с пятого раза, когда, набрав в душе ледяной воды, вылила на него три стакана. Пришлось несколько раз сбегать до ванной комнаты, с черным кафелем на стенах. В панике, на пережитых эмоциях и от всего происходящего не думала ни об Ибрагиме, не о странной ситуации, ни о том, как все сложится после того, как довезу Амира до места назначения. Едва отделалась от охранников на входе и гардеробщицы, выводя Доронова на улицу. Представляю, что они о нас подумали, увидев его связанным и в полубессознательном состоянии, опирающегося на меня, пока я вдохновенно врала пересохшими от страха губами:
— Ох, у нас намечается горячий вечер. Мой Амирчик так любит быть моим рабом! — пихала Доронова, он в ответ мычал, мотая головой. Мне показалось, что всем сотрудникам клуба было, мягко говоря, не до нас. Они так старательно нас до парковки провожали: один охранник даже помог открыть багажник и усадить, засыпающего на ходу, Доронова.
Он туда сам забрался, кстати, устроившись точно в материнской утробе в позе младенца, стянув с себя брюки, а я заботливо накрыла Амира сверху его курткой. Сам охранник топтался на месте в лакированных ботинках по снегу, налетевшему к раннему утру, кутаясь в свой темный пиджак. Едва захлопнула багажник, посмотрел жалобно, вдруг поинтересовавшись:
— А вы его надолго забираете?
Вскинула брови, непонимающе, качая головой.
— На выходные, — отрезаю, искренне надеясь, что этих дней мне хватит, дабы вернуть Доронова домой и получить нужный материал. Должна постараться, у него же там какие-то планы на понедельник. Охранник протяжно вдыхает, быстро-быстро кивая.
— Слава Богу. Найти успеем, шеф не убьет, — бормочет, на что непонимающе вскидываю брови, наклоняя голову набок и кутаясь в свой коротенький пуховик, жалея, что на мне нет лыжного костюма.
— А?
— Ничего-ничего, — поспешно заверяет меня, широко улыбаясь. — Удачно вам там… поиграть, — поднимает кулачки, спеша скорее убежать.
Смотрю вслед, пожимаю плечами и бросаюсь в салон. Я очень устала. Хочу спать, но нужно спешить. Ехать долго, Подмосковье считай. Добираться часа три даже при разгруженных дорогах.
Пока навигатор прокладывает маршрут, сбрасываю смс маме с моим фото, написав что все в порядке. В ответ приходит смайлик с кулаком и просьбой быть осторожнее.
Что же, моя семья немного особенная. С журналистами всегда так.
— Отлично, — выдыхаю, выезжая с парковки и тут же на выезде фары освещают какую-то тень.
Вскрикиваю, нажимаю на тормоз, едва не сбивая что-то большое. Ремни резко фиксируются, вжимая меня в кресло. Отбрасываю волосы с лица и ошарашенно смотрю в морду самому настоящему черному барану. Как положено с рогами, густой шерстью, а тот в ответ жует яркий флаер с рекламой клуба, издав недовольный звук: