— Оттуда, Леночка! Оттуда! Замороженное сердце у нашего Шахова! — налетает он на нее и обнимает за талию — Ледовый парень. Скала бессердечная! Ромашкам, как ты, такие не подходят!
— Охуенная реклама, Мирон. — отшагиваю назад и наблюдаю, как Романова выкручивается из объятий напарника — Лови дивиденты. Если получится, конечно.
Понимаю, Женька забивает территорию. Ну, блядь, я и не претендую вообще-то. Не мое! А то, что летает что-то в организме неясное, так то- хрень полная. Так, нездоровая реакция и простое любопытство. Пусть пытается, только ничего там ему не светит, это и дебилу понятно. Вон как осторожно отходит от Мирона, пятится назад. Вижу, как лепечет что-то извиняясь, и собирается сбежать.
А у меня на коленях сидела и не сопротивлялась, внезапно проскакивает такая мысль. И самое странное от этой додуманности приходит мимолетное удовлетворение. Зашибись, как малолетка, стою и меряюсь «достижениями». С кем? С Женькой, который ни о чем не подозревает? Клиника в моей голове. Ну сидела и сидела, не бросать же ее было на произвол, когда плохо было.
— Я пошла готовиться. — быстро говорит Лена и мгновенно сматывается.
Дождавшись, когда она скроется из вида, Женька поворачивается и оповещает меня серьезным голосом.
— Никит, я сказать хотел. Хочу подкатить к ней. Проблем не возникнет?
Мне, конечно, все равно. Пусть что хочет, то и делает. Но все равно эта новость оседает тупыми зазубринами. Злюсь. Отчего, не понимаю. И не хочу понимать!
— Каких проблем? — максимально безразлично выдаю.
— Мне показалось…
— Тебе, блядь, показалось! — цежу я — Сезон своей охоты объявляй открытым, вообще без базара пути открыты. Моя цель — победить на фрифлае. Остальное — побоку. Пошли переодеваться.
— Так я все уже. Ослеп? Жду здесь.
Молча поворачиваюсь и иду надевать форму. Навстречу, вывернувшись из-за угла, идет она, встречаемся взглядами. Так и пилим, не отрываясь друг от друга, не разрываем взаимодействие глазами ни я, ни она. Романова уже собранная, сосредоточенная и нечитаемая. Идет раскованно и уверенно, плавно движется, будто переродилась. Девочка-метаморфоза. То испуганная, то злящаяся, то доверяющая, то закрывающаяся, словно ракушка. Не могу понять, что за человек. А, впервые, хочется, но лучше не надо. На пересечении одной линии, она останавливается резко и произносит.
— Ник, серьёзно? Кай? — и улыбается так заразительно, что в ответ хочется сделать тоже самое.
— Да. — все, что говорю, и уголки моих губ дергаются.
— Нет, ну это фантастика! — еще шире улыбается и уходит.
Да…Фантастика. Знала бы ты, что это значит на самом деле. Хотя вот именно ей — не надо! Быстро переодеваюсь и иду назад. По возвращению вижу, Мирон в действии. Скачет вокруг нее павлином задроченным. Хотя почему задроченным, он нормально выглядит, не дурак, но вот эти ужимки его. Фу, блядь. Херню ей в уши вливает, типа смешную, слышу, как по теме консультирует. Романова рассеяно слушает, но вот странность, увидев, как я приближаюсь, начинает искренне улыбаться. А мне, сука, приятно. Такие дела.
Мудозвонство в башке проясняется с каждым шагом к самолету. Ощущаю приятную дрожь. Хочу туда, в эту кайфовую свободу, в синь, в соколиную высь. Прибавляю шаг и забираюсь по маленькому трапу. За мной идет Романова, оборачиваясь, вижу, как ее поддерживает Женька. Лицо Лены немного взволнованно и сосредоточено. Она то и дело поглядывает на меня. Еле заметно киваю ей.
Собственно, ничего такого, просто попытаемся максимально близко подойти друг к другу в воздухе, а Мирон будет снимать. Именно от того, насколько сможет Лена собраться и владеть ситуацией, сможет ли сблизиться, и будет зависеть дальнейшее положение вещей. А мне надо, что у нее получилось.
Взлетаем нормально, коротко обговариваем свои действия. Я выдаю мало и по делу, Женька улыбается и льет Романовой в уши сладкий мед. Но есть момент. Замечаю, что слушает его рассеянно, больше в глаза мне смотрит. Понимает, что дам ей больше в плане профессионализма. Да, это так. Я, мать вашу, лучший.
На нужной высоте, распахиваем дверь, и я тяну Лену к выходу. Садимся друг напротив друга и беремся за руки. У шлемов темные стекла, я не могу наблюдать за ее выражением лица. Но телом дрожит немного. Не то, чтобы волнуется, но серьезна и насторожена. Ну нормальная реакция. Какая же она должна быть. Даже сквозь перчатки чувствую изгибы ее ладони. И от еще что, мне охренительно приятно от того, что касаюсь. Это нечто! Но тут же они обжигают и идет обратка. Борюсь с мгновенной реакцией отбросить ее. Нельзя. Поэтому, сцепив зубы, держу дальше.