Матиасу пришлось остановиться. Воспоминания настолько захватили его, что он был просто не в состоянии ехать дальше. Еще никогда он не ощущал ничего подобного, это было самым огромным и сильным чувством, какое только можно пережить. Перед ним открылся совершенно новый мир — мир, от которого он больше не хотел отказываться.
Похоть на лице Йохена, которая временами переходила в боль, была грандиозной. И все это было у Матиаса в руках. Он мог усилить одно либо другое. Он играл на ощущениях Йохена, словно на музыкальном инструменте. Молодой человек полностью отдался ему, был в его власти. В этом не было ничего нового, такое с Матиасом случалось часто, но мысль, которая пришла ему в голову, была новой, и он задрожал от возбуждения.
До сих пор он всегда отпускал случайных знакомых. Ночь любви заканчивалась, партнеры расставались и больше практически никогда не видели друг друга. «Но на этот раз — нет, — подумал он. — В моей власти убить его, и я это сделаю».
Он начал оборачивать вокруг шеи Йохена шелковый шарф и затягивать его, и ужас, который отразился на лице юноши, был еще прекраснее, чем боль. Матиас наблюдал за самым сокровенным стремлением, на какое только способен человек, стремлением выжить, и не мог насмотреться. Йохен боролся за жизнь, и его страх смерти был феноменальным. Время от времени Матиас ослаблял шарф, чтобы еще и еще раз увидеть это, но в конце концов не выдержал… Глаза Йохена вылезли из орбит, цвет его лица стал красно-фиолетовым, и это напомнило Матиасу произведения Энди Уорхола.
Тело Йохена сводили судороги, он воплощал собой мольбу о спасении, но у него не было никаких шансов, потому что Матиас этого не хотел. В миг, когда жизнь Йохена угасла, он испытал оргазм. Матиас наслаждался этим опьяняющим чувством, и взорвавшиеся ощущения открыли перед ним новую, совсем другую и более счастливую жизнь.
Прошло несколько минут, прежде чем он понял, что все закончилось. Йохен был мертв и больше ничего не мог для него сделать. Матиас не отвязал его, даже не прикрыл простыней, пребывая в полной уверенности, что Йохен умер чудесной смертью. Шелковый шарф он захватил с собой, а в остальном оставил в квартире Йохена все так, как было. Он даже не стал утруждать себя тем, чтобы стереть отпечатки пальцев. Наводить чистоту — не его стихия, а с его отпечатками пальцев или ДНК никто ничего сделать не сможет. Он нигде не засветился и не значился в полицейской картотеке.
Расслабленный, в прекрасном настроении он покинул дом, в котором жил Йохен. Без всяких угрызений совести.
Жизнь просто прекрасна!
Матиас завел машину и, насвистывал под нос, поехал прямиком в бюро.
9
Фрау Умлауф стояла посреди гостиной, стены которой покрасила в бледно-оранжевый цвет, чтобы внести чуть-чуть жизни в свою скучную квартиру на четвертом этаже высотного дома на окраине Штутгарта. На большом окне висели гардины, которые были специально укорочены, чтобы открыть на подоконнике место для небольших цветов в горшках — выносливых растений с толстыми листьями, которые могли выдержать сухой воздух от радиаторов отопления зимой. Фрау Умлауф стояла на полутора квадратных метрах между столом и мебельным гарнитуром, и у нее было ощущение, что она никогда больше не сможет сделать ни единого шага.
Десять минут назад полицейские ушли. Их было двое — мужчина и женщина. Они были очень любезными и постарались как можно осторожнее, щадя ее чувства, сообщить, что Йохен мертв. При этом женщина держала ее за руку, что фрау Умлауф было чрезвычайно неприятно. Лучше бы они оставили ее в покое и ушли, чтобы она могла побыстрее забыть то, что только что услышала. От кошмаров проще избавляться, если думать о чем-то другом.
Йохен… Ее умный ребенок, который сумел поступить в университет. Ее гордость. Йохен стал смыслом ее жизни, и в последние недели она уже подумывала о том, не переехать ли ей в Берлин и найти там работу, чтобы быть рядом и хотя бы по воскресеньям обедать вместе с ним. В конце концов, в Берлине было достаточно домов престарелых, в которых она могла бы работать.
И вот теперь пришли эти двое и все уничтожили. На них была форма, и они предъявили ей свои удостоверения, но это не обязательно должно что-то означать. В наше время можно подделать все, что угодно, и существовало множество людей, которые получали удовольствие от подобных жутких шуток. Фрау Умлауф задумалась, не оставляла ли эту парочку одну в комнате. Тогда у них было время порыться в шкафу в ее гостиной. Во втором ящике слева, прямо за игральными картами, стояла старая коробка из-под сигар, где хранились ее сбережения.