— Я люблю тебя, — прошептал он, обнял Джанни, притянул к себе и попытался поцеловать.
Джанни отпрянул. Он не знал, что делать. Он не хотел ничего от Матиаса, но и не хотел обижать его.
На это Матиас и надеялся. Он прижал Джанни к себе еще сильнее, а потом толкнул его на кровать.
— Не бойся! — прохрипел он, падая сверху.
Это парализовало Джанни на несколько секунд, и Матиас использовал момент, чтобы с громким щелчком защелкнуть у него на запястье наручник. Теперь он не мог убежать.
Матиас увидел страх в глазах Джанни и защелкнул второй наручник на спинке латунной кровати.
Путь был свободен.
— Я не хочу, пожалуйста, не надо! — умолял Джанни, но Матиас не слушал, схватил его за вторую руку и тоже приковал ее к кровати.
Джанни попытался отбиться ногами, но Матиас принялся бить его по лицу и бил до тех пор, пока юноша не перестал сопротивляться.
Он долго и с наслаждением раздевал Джанни, и наконец тот, полностью обнаженный, лежал перед ним. Матиас сфотографировал его своим цифровым фотоаппаратом, а после разделся сам, бросив одежду на пол рядом с кроватью. Затем подошел к айподу и включил музыку погромче.
После этого он засунул Джанни кляп в рот и завязал вокруг его шеи шелковый шарф.
Этот вечер и эта ночь принадлежали только ему и Джанни. Это праздник любви! Он должен быть иным, более ярким, чем то, что он чувствовал со своими случайными знакомыми.
Этот человек был дьяволом. Сумасшедшим.
Он доверял ему, поддался ему и проиграл.
Постепенно Джанни стало ясно, что он попал в ловушку, из которой уже не выберется. В живых Матиас его не оставит.
Страх, охвативший его, был столь огромен, что стало даже больно. То был страх смерти, от которого сжималось сердце, так что Джанни практически не чувствовал, что с ним делает Матиас.
У него оставалось очень мало времени. Его мысли путались. Если он не найдет выхода, то через пару минут будет мертв.
Его убийца прошептал:
— Я люблю тебя. — Он целовал его в мокрые от слез глаза и все туже затягивал шарф. — Это я, твоя принцесса, твоя principessa[106]. Не забывай об этом.
Он грубо перевернул Джанни на живот и вошел в него.
Джанни не мог кричать. У него началась рвота, но кляп не давал ему блевать, и он почти задыхался. Ему приходилось глотать рвотные массы, и блевотина смешивалась у него в горле со слезами. Он даже не мог откашляться.
Его бросило в жар. Его глаза горели и вылезали из орбит.
Матиас все туже затягивал шарф. Уже и глотать было невозможно.
Джанни начал молиться.
И в этот момент он понял, что любит своих родителей. Больше всего на свете.
Но его время закончилось, и он уже не мог им об этом сказать.
Он умрет, потому что садист-насильник все туже затягивал петлю на его шее. Снова и снова. И снова и снова ослаблял ее. Но когда-нибудь он не станет ее ослаблять.
Джанни чувствовал оргазм своего мучителя, шарф все сильнее и сильнее врезался в его шею, ему уже нечем было дышать… Безумец не знал пощады, и скоро все будет кончено.
«Я еще такой молодой! — в отчаянии думал он. — Пожалуйста, оставь мне жизнь, пусть свершится чудо!»
Его голова, казалось, вот-вот лопнет, его легкие разрывались, кричали, умоляя дать им хоть каплю воздуха, но Джанни уже не мог вздохнуть — тот, другой, лежал на нем и безжалостно сдавливал его шею.
Он больше не мог терпеть, его тело было сплошным комком боли.
Последним, что Джанни увидел, были какие-то вспышки света над головой… А потом он словно провалился в бездонную пропасть. Все вокруг стало черным, и он больше ничего не чувствовал.
В эту секунду зазвонил мобильный телефон Матиаса, который он бросил вместе с одеждой рядом с кроватью.
На дисплее высветилось имя звонившего: «Александер».
Еще никогда Алекс не звонил ему. Никогда. Матиас сам звонил сыну, чтобы узнать, как у него дела.
У Матиаса шарф выскользнул из рук. Он сполз с Джанни, который уже не двигался, и ответил на звонок.
— Да? — выдохнул он и, погруженный в свои мысли, провел рукой по мокрому от спермы, липкому животу.
— Папа?! — вскрикнул голос в телефоне.
— Да. В чем дело, Алекс?
— Папа, приезжай и помоги мне! Меня арестовали. Меня подозревают в убийстве!
Он услышал всхлипывание, и связь прервалась.
Минуты, пока Матиас, не в силах двинуться с места, стоял на коленях рядом с кроватью, показались ему вечностью. У него в голове все смешалось.