— Какое прекрасное место! — негромко воскликнула Тильда.
Он остановился.
— Может, посидим чуть-чуть?
Матиас замер. Горело не только его лицо, пылало все тело. Он опустился на траву, не думая о том, что на брюках останутся пятна от травы, и прислонился спиной к дереву. Тильда села рядом и прижалась к нему.
— Собственно, мы даже не знаем друг друга, — прошептал он.
— Это ничего не значит, — еле слышно выдохнула она, ожидая, что сейчас Матиас обнимет ее, но он не двигался.
Тогда она взяла инициативу на себя и погладила его — сначала осторожно, двумя пальцами, а потом и ладонью — везде, куда только могла дотянуться, не меняя своего положения.
Матиас был словно наэлектризован. Было темно, и он не смотрел на нее, он даже временами забывал, кто его гладит, он просто подчинился и дал возможность произойти тому, что происходило. Его возбуждение росло. Он поцеловал Тильду и почувствовал, как она в его объятиях становилась нежнее, но вместе с тем настойчивее.
Он даже не помнил, кто из них первым начал раздеваться.
Словно легкий ветерок ласкал его обнаженное тело и в конце концов свел его с ума настолько, что Матиас даже забыл об опасности того, что их кто-то увидит.
И тогда он вошел в нее.
Так вот, значит, как это бывает… Больше и полнее, чем когда он сам себя удовлетворял. Он руководил всем, определял ритм и чувствовал себя всесильным. Сейчас ему было все равно, пусть даже весь мир станет свидетелем этой невероятной ситуации!
Тильда шумно задышала. Матиас прижал ее к мягкой подстриженной траве, и вдруг — он оказался совершенно не готов к этому! — все закончилось. Он затих и почувствовал, как Тильда вздрагивает, но ему было уже все равно. В голове билась одна мысль: «Я знаю правила игры. Добро пожаловать в клуб!»
— Все в порядке? — спросила она тихо, и он кивнул.
Какое-то время никто из них не произносил ни слова, потому что каждый немного стыдился себя.
В конце концов она прервала молчание:
— Я бы хотела позвонить тебе. Можно?
Он снова кивнул, но не понял, увидела ли она это.
Они оделись. Ему хотелось обнять Тильду и заснуть рядом с ней на траве, но ситуация изменилась. Разумнее было исчезнуть отсюда как можно быстрее. Он сожалел об этом, но ничего ей не сказал.
Слегка испуганные — не видно ли по их внешнему виду того, что только что произошло? — они пошли назад к замку. Когда они добрались до места праздника, там было еще немного гостей, а музыканты играли медленные, печальные мелодии. «Такие, чтобы гости поскорее ушли, — подумал Матиас. — У них уже тоже нет сил».
Он посмотрел на часы. Было половина второго ночи.
— Значит, до завтра, — прошептала Тильда. — Я иду спать.
Она поцеловала его в щеку беглым сухим поцелуем и исчезла между темными деревьями.
Его матери нигде не было видно. Вероятно, она уже давно спала. Но Матиас знал, что не уснет, и пошел в холл.
Слева от большого портала перед входом в салон находился бар. Вокруг никого не было, последние гости оставались в парке. Он взял бутылку коньяка и бокал с полки, щедро налил и медленно начал пить.
Матиас чувствовал себя великолепно и громко разговаривал сам с собой. Он превозносил себя до небес и самыми высокопарными словами описывал свое будущее.
В четыре часа утра он попытался закрыть бутылку, что ему, однако, не удалось. Он сполз с высокого табурета в баре и хотел пойти в свою комнату, но не смог вспомнить, где она находится.
Тогда он, совершенно пьяный, улегся в кресло и заснул, как сытый младенец.
14
Два месяца он не думал о Тильде и не скучал по ней. Она пробудила в нем интерес к жизни, но больше баронесса Тильда фон Дорнвальд в его мыслях и повседневной жизни не появлялась.
Однажды утром в четверть одиннадцатого Генриетте позвонили из бюро фон Дорнвальдов.
Генриетта была еще в утреннем халате, и у нее возникло нехорошее предчувствие, когда она услышала подчеркнуто холодный голос секретарши:
— Я бы хотела соединить вас с баронессой Ингеборг фон Дорнвальд.
— Да, пожалуйста.
Генриетта даже рассердилась на себя из-за того, что нервничает.
— Моя дорогая, я вас приветствую! — начала мать Тильды. — Как у вас дела, все в порядке?
— Да, в порядке. Спасибо за беспокойство.