Все здесь было совершенным. Но теперь тут больше не осталось места для гостей. Гостевая комната превратится в ярко-пеструю детскую, ему придется переставить свой письменный стол в гостиную, а Тильда забьет своими проклятыми тюками его бывший кабинет.
Как же все это противно! У Матиаса не было ни одной идеи, как выйти из сложившейся ситуации, и это доводило его до отчаяния.
Так все и случилось. Радостно напевая себе под нос, Тильда устроила все по-домашнему и изменила квартиру настолько радикально, что Матиас едва узнавал ее. Он вообще больше не чувствовал себя хорошо дома, словно это он жил у Тильды, а не наоборот. В довершение ко всему она заказала в садовом центре огромные плетущиеся и ползучие растения в горшках, которые превратили каждый клочок еще свободного пространства в настоящие джунгли, и Матиас, приходя домой, каждый раз удивлялся, что на растениях еще не свили гнезда птицы, а вокруг стволов не обвились змеи.
Для него это был ад, и он с ужасом ожидал рождения ребенка.
Тильда сидела в своем ярко-красном кресле, шила гардины с розовыми фламинго в зеленых камышах и вязала детские вещи. Она заказала в магазине «Отто» аляповатую колыбель, а сама становилась все круглее. Рос не только ее живот, что Матиас счел бы нормальным, — нет, она, словно надувная кукла, казалось, распухала во все стороны. Ее когда-то вытянутое лицо стало подобным полной луне, а щиколотки потеряли форму и превратились в слоновьи ноги, похожие на столбы.
— Сходи к врачу! — говорил Матиас, который находил все это отвратительным. — Ты похожа на раздутую грелку, которая вот-вот лопнет. Это не может быть здоровым!
— Чепуха, — отвечала Тильда, — так бывает у беременных. Ребенок хочет плавать, поэтому тело матери накапливает воду. Очень просто. Потом все это уйдет.
«Ладно, — решил Матиас, — ты всегда знаешь все лучше всех, но я по крайней мере попытался». И он поймал себя на мысли, что самым оптимальным выходом было бы, если бы Тильда и ребенок из-за каких-то осложнений скончались при родах. Тогда все стало бы как раньше, все было бы в порядке.
Он больше не требовал, чтобы она сходила к врачу.
16
Когда дни стали короче, а ночи холоднее, начались скандалы.
Целыми днями Тильда с приподнятыми ногами лежала на кушетке. Как только Матиас показывался ей на глаза, она требовала, чтобы он подал ей напитки, журналы, телефон или пульт дистанционного управления телевизором. Она почти не двигалась, потому что чувствовала постоянную тянущую боль внизу живота, и ею овладела идея фикс, что у нее случится кровотечение, как только она примет вертикальное положение и сделает пару шагов по квартире.
При любой возможности Матиас бежал из дома, сидел в кафе или ходил по магазинам и мечтал о жизни в роскоши — о жизни, которая становилась все недостижимее. И тем самым только ухудшал ситуацию.
— Ты откуда пришел? — раскричалась как-то Тильда, как только он открыл дверь квартиры. При этом ответа она не ждала, поскольку Матиас с ней практически не разговаривал. — Ты хоть что-нибудь купил? Холодильник пустой, Матиас! У нас ничего нет! В доме ни пфеннига. До рождения ребенка нам нужно многое купить. А еще заплатить за страховку автомобиля. Мы полностью обанкротились! У нас денег меньше, чем у самого бедного нищего на улице.
— Ты ненормальная, — только и сказал он.
— Унизительно уже то, что мы живем у твоей матери и позволяем ей содержать нас, а сейчас нам приходится еще и выпрашивать у нее деньги: «Генриетта, у тебя не будет сотни марок? Пожалуйста, я хочу кое-что купить… Ты не могла бы дать мне пятьдесят марок, мне обязательно нужно заправить машину…» Это так унизительно, Матиас, я себе все не так представляла!
— Так займи денег у своих родителей! — с улыбкой ответил Матиас. — Они, без сомнения, с удовольствием помогут любимой доченьке. Небольшой кредит или миленький подарок был бы очень кстати! Может, они просто не думают об этом и нужно только напомнить им, что их дочь, выйдя замуж, оказалась в нищете! Ну что? Давай звони! — И он швырнул ей телефон.
Лицо Тильды стало совершенно белым. Она перестала злобно шипеть и заговорила тихим, опасно спокойным голосом:
— А как насчет того, чтобы ты чуть-чуть поработал, мой дорогой? Я этого не могу. Я не могу двигаться и подвергать ребенка опасности. Но ты легко мог бы найти хоть какую-то работу. Но нет! Для этого наш мальчик слишком утончен, и ему жаль себя! Не дай бог, ты испачкаешь руки! Это стало бы катастрофой для Матиаса фон Штайнфельда!