– Идет, - полезла я в шкаф за шлемом и экипировкой. Но потом спохватилась: - Слушай… А твой мотоцикл согласится меня везти?
– Он не настолько одушевленный, - покачал головой металлист. - Если, конечно, ты не сожжешь меня вместе с ним.
– Щаз! Чего-чего, а слава жуткой женщины-убийцы меня никогда не прельщала.
– Ну, тогда я за себя спокоен. Оделась?
– Да, пошли.
Я могла бы и не одевать шлем. Первый раз за все время катания на мотоцикле он мне был не нужен. Что-то случилось с моим дыхательным аппаратом, и он теперь безотказно пропускал сквозь себя сколь угодно мощный и стремительный поток воздуха. Что же касается аварии… Непонятно откуда ко мне пришло видение дороги. Я знала все, что на ней случится - и то, что КАМАЗ подрежет "оку", и та в последний момент чудом успеет отвернуть в сторону, и, сыпля осколками от разбитой фары, раскорячится посреди дороги. И что из чуть не налетевшего на нее "мерина" польется мат-перемат. Знала я о пробке на МКАДе, и о том, что мы доедем без приключений. Вот бы еще знать, что меня ждет через три - четыре дня… Но на это будущее мой спонтанный дар, увы, не распространялся.
Выбор фильмов в киноцентре оказался хоть и велик, но все с каким-то вычурно-режиссерско-заумно-творческим уклоном. Мою незамысловатую душу никогда не прельщали подобные фильмы, и я твердо усекла - чем больше у киноленты "Оскаров", тем больше вероятность того, что фильм вызовет в лучшем случае недоумение типа: "эк режиссера, или кого там, прихватило-то". А в худшем… Я как-то просила волхва, чтобы почистил память. Тот, правда, смерил меня уничижительным взглядом, но просьбу исполнил.
Правда, в киноцентре шла еще пара фильмов. Один из них, хит недавних лет, назывался "Знакомьтесь, Джо Блэк", что с Бредом Питтом в главной роли. Второй - все те же "четыре икса". От первого скрючилось лицо у металлиста, от второго - у меня.
– Ну что, пойдешь на Блэка? - наконец набрался мужества Илюха. - Я, так и быть, посплю два часика.
– Ага! Я знаю, ты просто жалеешь тех, кто смотрит слезливые мелодрамы, а посему решил им помешать улететь в розовые грезы громовым храпом. Это правильно - нечего убегать от действительности.
– Язвительный будет дракон, ничего не скажешь.
– Никакой будет дракон, - вздохнула я. - Ни тяги к сокровищам, ни власти, ни мощи. Так, курица дохлая, одним словом.
Металлист слушал мой приступ самокритики с видом человека, которому в голову пришла сногсшибательная идея, и он не перебивает собеседника лишь из вежливости.
– Слушай! - возбужденно блестя глазами, чуть ли не заорал он, как только я закончила убиваться по поводу своего безнадежного будущего. - Я сейчас съезжу в одно место, а ты любуйся на свой секс-символ себе, сколько тебе влезет.
– Вот тебе два часа времени, и ни в чем себе не отказывай?
Илья привлек меня к себе - и я на какой-то миг подумала, что я ни в какое кино не пойду. Вот так и буду стоять тут, возле кассы, счастливая до безобразия. Но металлист резко оттолкнул меня, и, не оборачиваясь, вышел на улицу. Я вздохнула, и отправилась "любоваться на секс-символ", по меткому выражению боевого друга и товарища.
Сказка Голливуду удалась. Бред Питт был, как всегда, на высоте. Энтони Хопкинс - тоже. Только вот концовка - человеческое счастье, подаренное всем участникам действа великодушной Смертью в облике "секс-символа", немного подкачала. Неправильная там была главная героиня. Словно девочка, оставшаяся в детских грезах о прекрасном принце, и не чувствующая за их сладкой оболочкой того, с кем, скажем так, крутила роман. А Смерть как было жалко - просто до слез. Да и этот, извините меня, плейбой с провалами в памяти, появляющийся для хэппи-энду, уж совсем ни к селу, ни к городу пришелся.
"Наверное, к Голливуду", - философски решила я, и отправилась вызванивать металлиста.
Тот поднял трубку сразу же - наверное, ждал моего звонка.
– Привет! - быстро произнес он. - Ты знаешь, где находится лавчонка "С собою по пути"? Я тут одним важным делом занят, присоединяйся ко мне. Я на втором этаже. Отыщешь, короче.
– Сейчас буду.
Наверное, детство никогда не умрет во мне. Вот и сейчас я эффектно появилась посреди торгового зала магазина для повернутых на эзотерике людей. С грохотом, в клубах дыма, окруженная сиянием, с молниями из глаз. Публика присела, замерла. Какой-то дохлый парень с глазами фанатика попытался пасть ниц, и приложиться лбом, но я вкрадчиво осведомилась у этого поборника физкультуры, достаточно ли он дурак для того, чтобы не посрамить знаменитую русскую пословицу. Тот замер, с испугом глядя на очередную молнию, возникшую в области моего лица. Как на зло, на уровне носа. Я решила больше не испытывать судьбу, и, набросив полог невидимости, удалилась на второй этаж. Народ немедленно ожил, загудел, как пчелиный улей.