— А больше нечего обсуждать, Паоло. Я уже все решила.
— У меня тоже есть право голоса, — возразил он, шагнув ближе. — Мы же твердо договорились пожениться ради детей, поэтому, несмотря ни на что, я не позволю тебе изменить это решение.
Я не позволю!
Как это похоже на Райнеро! Ну, она им еще покажет, тоже мне, тоталитарный режим устроили!
— У тебя нет больше выбора, Паоло! Мы уже давно живем не в Средние века. На дворе двадцать первый век. И никто не заставит меня выйти замуж против моей воли!
— Действительно, никто, — согласился он, холодно улыбнувшись. — И если ты действительно считаешь возможность этого брака такой невыносимой, тогда, конечно, я освобожу тебя от всех обязательств. Я только хочу, чтобы ты знала: те права, которые ты считаешь для себя неотъемлемыми, на самом деле не такие, какими кажутся на первый взгляд.
— Не пытайся ввести меня в заблуждение, Паоло. Я сдержу свое слово и не заберу детей с собой. Но в то же время это не значит, что мне безразлично их будущее. Знай: ты в ответе за решения, касающиеся жизни детей. Даже в Италии завещание остается завещанием.
Его улыбка неожиданно превратилась в оскал.
— Какая ты осторожная, Кэролайн! А знаешь, о чем это завещание? Твоя сестра и мой брат около года назад написали, что мы оба равны в праве опеки над детьми. Ну, и если ты решила, что дети могут остаться здесь… — и он красочно развел руками.
Кэлли едва не согнулась пополам: ей словно нанесли удар в живот.
— Я тебе не верю, — выдохнула она.
— Это правда, Кэролайн, — подала голос Лидия. В ее глазах светилось явное сочувствие.
— Итак, ты имеешь полное представление о положении вещей, — продолжил Паоло безжалостным тоном. — И можешь изменить свое решение о свадьбе. Теперь-то ты должна понять, что лично я вовсе не заинтересован в тебе, как в средстве достижения якобы моей гнусной цели. Я предложил тебе выйти за меня только потому, что считал — так лучше для детей и для нас с тобой. И до сих пор так считаю. Но если ты решила уехать, тебя никто держать не будет. Ты попалась в собственную ловушку, дорогая. Решай. Либо ты проходишь через церемонию венчания, либо навсегда остаешься для детей в роли тетушки.
Ситуация менялась слишком стремительно, и явно не в пользу Кэлли. Прекрасно осознавая последствия своих слов, она выпалила:
— А что скажет ваш суд, когда узнает, что я и есть настоящая мать близнецов!
На пару минут в комнате повисла тяжелая тишина. А потом взорвалась хором голосов, который перекрыл один громовой:
— Господи! — вскричал Сальваторе. — И до чего еще ты договоришься в своем желании уничтожить нашу семью?
— Но это правда! — завопила Кэлли. Она была близка к истерике. — Я их настоящая мать!
— Это ложь. Ты придумала это из отчаяния, — гневно прорычал старик. — Как смеешь ты врываться в мой дом и лгать нам? А ты почему молчишь, Паоло? Одного взгляда достаточно, чтобы увидеть в детях сходство с Райнеро.
— Естественно! — в тон ему закричала Кэлли. Тут даже лицо Лидии вытянулось. — Они похожи на своего отца!
Сальваторе схватился за ручку кресла, чтобы не упасть.
— Хочешь сказать, у тебя была любовная связь с мужем твоей сестры?
— Нет. У меня была одна ночь с его братом, который в те дни не думал о последствиях подобных интрижек.
Взрыв от этой исповеди был слишком силен. Лидия так сильно побледнела, что Кэлли испугалась, как бы она не упала в обморок. Сальваторе первым справился с собой. Немного помолчав, он заявил:
— Твоя история абсурдна до невозможности! Слышишь, абсурдна.
Паоло стоял, словно окаменев, а когда он заговорил, в его голосе послышались убийственные ноты:
— Так вот какой секрет ты постоянно скрывала от меня. Только почему ты так долго ждала? На что рассчитывала?
Тщетно пытаясь сдержать слезы, Кэлли проговорила:
— Я хотела сказать тебе раньше. Хотела открыться в ту первую ночь, когда ты пришел ко мне, но ты не слушал.
Он склонил голову в молчаливом согласии:
— Да, я припоминаю что-то такое… Но даже если все так и то, что ты говоришь, правда…
— Этого не может быть! — взорвался Сальваторе, стукнув кулаком по ручке кресла. — Она сочинила эту историю намеренно. Подумай, Паоло! Первое — почему она сразу же не пришла к нам, а передала детей своей сестре? И второе — зачем было Эрманно соглашаться на эту безумную затею с усыновлением детей своего брата?
— Вы просто ничего не знаете! — снова закричала Кэлли. — Эрманно был зол на Паоло.
— Тогда почему же он прямо мне этого не сказал? — удивился тот.