1
Ночью у меня разболелся зуб. Точнее, оставшийся от него гнилой обломок. Ноющей болью он давал о себе знать и ранее, но сейчас все было иначе. Острая, пульсирующая боль ассоциировалась в моей голове с миганием красной лампочки тревоги, забранную в металлическую клетку ротовой полости.
Стиснув челюсти так, что заболела вся правая сторона щеки, я подождал, сколько смог, и ослабил мышцы. Боль не ушла, но стало чуть легче. Воспользовавшись этим, я начал рыться в тайнике в поисках обезболивающего, хотя был абсолютно уверен, что мелка не осталось ни крошки. Последняя четверть аспирина ушла на канистру дрянного топлива.
«Все! — решил я, морщась и зажимая щеку холодной рукой. — В следующий раз обязательно оставлю кружок или два на подобный случай». Кривил душой, конечно. Если подвернутся вдруг дефицитные запчасти или еще более редкий бензин, я, не раздумывая, отдам последние таблетки.
Острая игла вновь вонзилась в зубной нерв, и я энергичнее зашарил рукой, ощупывая все уголки стального ящика, отшвыривая почти полные блистеры с активированным углем и пузырьки с глюконатом кальция, вороша бумажные инструкции от лекарственных упаковок. Все, что было написано в них мелким шрифтом, я знал наизусть, но сейчас особенно ярко в моем мозгу мелькал текст: «Оказывает быстрое направленное действие против боли (обезболивающее), жаропонижающее и противовоспалительное действие. Кроме того, обратимо ингибирует агрегацию тромбоцитов. Обезболивающее действие продолжается до 8 ч». 8 часов! 8 часов блаженного спокойствия. Зацепившись за какой-то заусенец, я умудрился сломать ноготь на среднем пальце и в сильном раздражении захлопнул дверцу.
Ситуация была, мягко скажем, удручающая. Лекарств нет, время — ночь, а значит, все доктора спят, и помогать мне никто не станет, если только за дополнительную плату. Но ни на обычную, ни тем более дополнительную плату средств у меня не было.
«Сода!» — пронеслась в голове мысль. Очень вдруг вспомнилось, как в далеком прошлом, кажется, в другой жизни этот способ помогал утихомирить зубную боль. Я сорвался с места и босиком по ледяному бетонному полу побежал на склад, придерживая рукой больное место. Достал с полки желто-оранжевую полупустую упаковку, железную эмалированную кружку, ложку и нацедил воды из пластиковой бутыли. Не глядя сыпанул туда добрую горсть белого порошка и начал остервенело мешать, гремя ложкой о железные бока. Вода была теплой и соленой, и в спешке я даже сначала проглотил немного жидкости, но успокоился и начал тщательно полоскать рот.
Процедура продолжалась минут десять, раствора в кружке оставалось все меньше, а боль все не унималась. Но мне стало казаться, что я начинаю думать более спокойно, что мысли не мечутся беспорядочно в черепной коробке, подпаляемые снизу огнем из больного зуба. Дохлебывая остатки, я почувствовал, как раскаленная игла начинает понемногу остывать, превращаться в ту самую зудящую боль, причиняющую неудобства, но не вызывающую желания взять пассатижи и с наслаждением вырвать источник страданий. Может, в отчаянии я бы так и сделал, но остатками измученного разума понимал, что гнилой обломок раскрошится прежде, чем я выдеру корень.
Выплюнув остатки соленой жидкости, я убрал соду, предварительно приготовив еще одну порцию лекарства, и вернулся в комнату. И только сейчас понял, что поиски я проводил в темноте. Это не вызвало удивления, но появилась слабая надежда. Я включил небольшой светильник и направил пучок света на содержимое стального ящика, вмурованного в стену и выполняющего роль сейфа, в котором на нескольких полках хранились самые важные, но по иронии и самые бесполезные на данный момент вещи — дешевые лекарства, старый «ПМ», несколько патронов с дробью калибра 12, смартфон с сильно зацарапанным экраном. Еще в сейфе лежало три абсолютно новых фильтра для противогаза, завернутых в промасленную бумагу.