— Опасность? — удивился Сэм. Да, ему грозила опасность, даже множество опасностей еще с того самого дня, как он отправился на Землю: он мог остаться без Указывающей (которые, как утверждали многие, на Земле просто перевелись), мог не перенести свои первые путешествия в другие миры, мог погибнуть в тот раз, когда его пленили извечные враги драконов палвы, а он раненный никак не находил свет своего маяка (прямо, как сейчас). В конце концов, стоф мог сожрать его, как того же Бокрада и всех пытающихся вернуть меч. Но Гайна явно говорила о другом.
Молодая драконица опустила глаза и заторопилась уходить.
— Мне не стоило об этом говорить… — сказала она напоследок.
Сэм с беспокойством смотрел ей вслед — что-то здесь не так, но разбираться во всем этом он будет позже, вначале нужно найти ответы на самые важные вопросы.
К кому из старейшин отправиться? — раздумывал Сэм. Созывать весь Совет ради него никто не станет, а ему непременно нужно выяснить, что с Лерой. Они ведь уже прошли тот сложный период, когда связь между драконом и его Указывающей может легко прерваться, или когда Указывающая еще не верит во все происходящее и прячет эмоции от самой себя, не будучи способной дарить свет. Если бы подобное случилось пару земных лет назад, Сэм не стал бы беспокоиться, но сейчас явно происходило что-то неестественное и странное. Даже тяжелая болезнь не могла бы так потушить маяк Указывающей. А ее смерть, Сэм непременно ощутил бы острым болезненным ударом сквозь все миры. Такое отчуждение можно вызвать только осознанно, усилием воли, притом, не каждая, даже желая этого, смогла бы так закрыться, для этого нужно было обладать неординарными способностями, в которых, впрочем, Лере не откажешь. Кто-то убедил ее в том, что она сошла с ума? Но он ведь оставил достаточно материальных доказательств своего существования… Может быть для Леры в земных годах пролетело слишком много времени, и она затаила обиду на Сэма за то, что тот оставил ее? Но нет, он держал вопрос временных петель под контролем, не желая слишком надолго разлучаться с нею и не посещал миров со слишком большой временной амплитудой по сравнению с земным.
Сэм подумал о Киро — драконице, которая всегда была наиболее доброй к нему, и никогда не упоминала о смерти его матери в осуждающем тоне. И хотя Киро не обладала особым влиянием в Совете, знаний у нее было достаточно, а Сэму сейчас необходима именно информация. Осталось разыскать ее.
Пересекая огромный пустой зал Дома советов, Сэм решительно зашагал к комнате, где обитал секретарь, намереваясь спросить его о Киро, но совершенно неожиданно дверь отворилась, и секретарь собственной персоной — старый (наверное, такой же древний, как стены этого здания) метаморф Хайю в своем излюбленном обличии серокожего человекообразного ящера, вышел в зал и, улыбаясь, направился к Сэму.
— Неужели ты еще жив, Хайю, — улыбнулся Сэм.
— Глупый юный дракон не знает, как долго живут метаморфы? — в своей обычной манере ответил тот дружеским подколом на подкол.
— Ну всему же есть предел, и жизни любого существа в том числе.
— Нет, парень, ты ошибаешься. Глупости предела нет, она не подчиняется никаким законам, так как во Вселенной, где родилась глупость, законы сами себе противоречили, пока не развалили сами себя и родной мир заодно. — Хайю рассмеялся, а Сэм рассмеялся в ответ, получая удовольствие от воспоминаний о старых добрых днях, когда он еще был ребенком. Метаморф нисколько не изменился.
— Я хотел спросить о Киро? Мне…
— Сейчас ты увидишь ее, а заодно и Лилит, и Чаон, и Инанну…
— Что? — прервал Сэм это перечисление старейшин. — Прости, Хайю, ты не понял, я хотел поговорить только с Киро, зачем беспокоить всех?
— Беспокоить? Ну что ты! Думаю, твое появление здесь для них — вовсе не беспокойство, а скорее облегчение. Вот, когда они не знали, где тебя искать… — продолжая говорить, метаморф увлекал Сэма к малому залу Совета, где обычно проходили все не рабочие заседания, под торжественные встречи был отведен громадный главный зал, в котором Сэм бывал пока что только один раз перед тем, как отправился на Землю.
— Я не понимаю, что происходит, — говорил он Хайю, чувствуя какую-то нервозность — предстать сейчас перед всем Советом старейшим казалось не очень хорошей идеей, это ведь не задушевный разговор с доброй Киро. — Совет сейчас как раз заседает? Не нужно их отвлекать. Мой вопрос…
— Глупый молодой дракон, Совет собрался ради тебя. И я не могу позволить им разозлиться, если они тебя так и не дождутся. Ведь если они разозлятся, то в первую очередь это отразиться на ком? На мне. И мне снова придется превращаться в кого-нибудь незаметного, чтобы скрыться с их метающих молнии глаз. А знаешь ли ты, как нелегко даются трансформации для моих старых костей? — в последнее Сэм совершенно не поверил, в дни его детства Хайю так часто и охотно принимал разные облики, что нельзя было однозначно сказать, что метаморф не находится где-то рядом в любой момент времени, он то неожиданно соскакивал с ветки, оказавшись поющей секунду назад пичужкой, то выходил из колоны, сменив лик лепнины на свой привычный, то шутил, становясь кем-то из знакомых драконов. Это и раздражало, и забавляло Сэма. И с тех пор вряд ли кости Хайю постарели настолько, чтобы изменить его характер.
Двери малого зала распахнулись, и Сэм убедился, что Совет в сборе, и метаморф не разыгрывает его (это было вполне в духе Хайю).
Двенадцать старейшин сидели полукругом на высоких тронах. Они, как обычно, были в человеческом облике, который, как знал Сэм всегда предпочитали истинной форме. Драконий вид они принимали лишь в особо торжественных случаях, таких, как, например, благословение нового рода, или смена старейшины. Но несмотря на обманчивый вид хрупких женщин, они излучали такую мощь, что у кого угодно здесь подкосились бы колени. Сэм нервничал, но держался уверенно, не опускал головы и не отводил глаз — он знал, старейшины не приемлют слабости и страха, даже перед ними самими.
Глава Совета Лилит смотрела прямо на входящего, и ее взгляд, как, впрочем, и всегда, горел холодным недобрым огнем. Остальные двенадцать дракониц рассматривали Сэма каждая на свой манер, и только Киро излучала хотя бы капельку теплоты и сочувствия.
— Ты вернулся, — сказала Паллада, которая чаще всего говорила от имени Совета. — Мы ждали тебя.
— Я еще не исполнил всего предназначенного и совершил лишь один подвиг, вернув меч Бокрада. Мне рано представать перед вами, — сказал Сэм, борясь со смятением, что вызывали в нем эти могущественные драконицы, он говорил правильные слова — те, которым его учили с детства.
— Это решать не тебе, — откликнулась Майси. — Твоя победа над стофом — достойное деяние, и оно будет занесено в книгу деяний твоего рода. Меч оставишь Хайю, и он передаст его дочери Бокрада. На этом твои подвиги пока заканчиваются. Необходимо разобраться с более насущными проблемами.
— О чем вы?
— Мы должны вмешаться в то, — внезапно заговорила сама Лилит, слова ее звучали величественно и громко, вызывая какой-то благоговейный ужас, — во что обычно не желаем вмешиваться. Как нам стало известно, твоя Указывающая отдалилась от тебя, но это к лучшему.
Сердце Сэма забилось чаще, предчувствуя какую-то беду.
— Я прилетел сюда, чтобы узнать, что случилось с ней…
— Это неважно, — перебила Лилит, — она больше не понадобиться тебе.
— Что это значит? — взорвался Сэм. — Моя Указывающая не может больше не понадобиться! Я умру без нее, и вы это прекрасно знаете! Потоки энергии Земли будут навсегда отрезаны для меня! Я не смогу найти новую Указывающую, да и не собираюсь этого делать!
— Молодой дракон, — Хайю, все это время стоявший рядом с Сэмом, положил руку ем на плечо, — будь почтителен, ты пред Советом старейшин.
Сэм нервно дернул плечом, скидывая руку старика.
— Моя Указывающая достойна совершения двенадцати подвигов! Как вы и обещали мне! Я закончу, что начал, и приведу ее сюда, чтобы создать новый род!
— Этому не бывать, сколько бы подвигов ты не совершил, — спокойно и непреклонно ответила Лилит.