Там, в глубине, отражалась девушка, очень похожая на Алену, тоненькая, с разными глазами - один голубой, как льдинка, второй дымчато-серый - и светло-русой косой.
Лента в косе - черная, а платье - коричневое. Девочка скромная, как мышка. Она и ощущала себя мышкой - робкой, бесцветной, некрасивой. Даже на дни рождения подружек Вера ходила в школьной форме, только без фартука - семья жила бедно, и денег на девичьи наряды не хватало.
В дальнем углу комнаты, в мутной красноватой темноте, словно что-то блестело. Должно быть, оконное стекло или огромное зеркало, и загипнотизированный этим блеском, Марк видел мечты робкой девочки: закончить школу с хорошими оценками, хотя бы раз сыграть в кино, научиться шить красивые платья и непременно - во что бы то ни стало! - выйти замуж.
О замужестве с ней что ни день говорила мать. Никак, мол, нельзя одной, обязательно нужно крепкое мужское плечо. Ну, а потом, все, как у людей - хозяйство, дети, работа. Без мужа детей не поднять. То есть, поднять, конечно, можно - ведь и Верочку мать растила одна - но будешь маяться всю жизнь. И опять же - что другие скажут? Вера боялась жизненной маяты, страшилась злых сплетен, хотела, чтобы все как у людей: фата, белое платье, щи в огромной кастрюле, семейный уют и двое здоровых малышей - мальчик и девочка.
А может, она и не сама этого хотела - начиталась книжек, наслушилась маминых советов. Кто разберет да и какая теперь уже разница?
И, конечно, о большой и чистой любви мечтала... Но как бы понарошку, точно о чем-то запретном. Не верила, что и в нее, замухрышку, могут влюбиться.
И вдруг появился - он. Взрослый, уверенный в себе парень, который обратил на Верочку внимание. Правда, ухаживал незатейливо, не водил по кафе и не дарил цветов, и на свиданиях от него часто пахло спиртным. Зато играл на гитаре и пел хрипловатым голосом - да так, что сердце точно ухало с высоты. Был молчалив, но не угрюм, а когда улыбался, Верочке хотелось смеяться от радости... Никогда еще в жизни она так беззаботно не смеялась. Точно солнечным бисером вышивала по снежной скатерти легкомысленный, сверкающий узор.
Ее смех до сих пор витал в этой мрачной и холодной комнате, заставляя темноту неуловимо золотиться. Лелеял и согревал тонкое свечное пламя. Он оставался единственно живым, когда все прочее было мертво.
Марк прикрыл глаза. Он не желал знать, как мечта превращается в кошмар. Как принц на белом коне - ну, пусть не принц, но добрый и надежный малый - мутирует в ревнивое чудовище, вечно пьяное и депрессивное. Он не хотел видеть, как муж впервые поднял на Верочку руку, а потом - снова и снова поднимал, уже будто само собой разумеющееся, и как несчастная с маленьким ребенком на руках убегала в ночь. А затем возвращалась, точно побитая собака, потому что идти ей было некуда... Думала, что пропадет без мужского плеча. Хотя, казалось бы, мир велик - отправляйся, куда захочешь, пиши свою жизнь с чистого листа, и чужое плечо тебе не нужно - верь в себя! Но какая-то жестокая сила опять и опять сталкивает людей, словно лодки в бурном море, и бьются они бортами, и перемалывают друг друга в щепки.
- Все бабы - суки! - скрипнул зубами алкаш, вновь обрушивая кулак на стол. - Что, я не прав? А?
- Я мог бы с вами согласиться, - осторожно заметил Марк, - если бы не Алена. Она не такая.
- Да откуда ты знаешь? Ты еще про пиявку свою скажи, что она не такая, - разозлился Василий.
Марк словно очнулся от гипнотического сна.
- Какая пиявка?
- Да эта прилипала. Та, что тебя сюда притащила.
- Вы про Миру говорите? - удивился Марк.
- Мира или Мара, не знаю, как она тебе представилась. Бывшая живодерка и братоубийца, явилась сюда прямиком из ада. Вот и вампирит всех подряд, своей-то энергии не хватает. Найдет лоха вроде тебя, высосет до дна, как личинку, и будешь потом в витрине манекеном торчать.
- Ерунда какая-то...
Но он чувствовал, что Василий прав. Впрочем, не это было сейчас главным. С Мирой или как ее там он разберется потом.
- Пожалуйста, помогите мне найти Алену, - попросил Марк. - Говорят ее увели шаталы. Я даже не знаю, жива ли она.
Алкаш вдруг расхохотался, громко, оскорбительно.
- Жива! Ну, ты мужик даешь. Да кто тут живой? Тут что, есть такие? Ты где их видел? А? Мы все мертвые - не дышим, не любим...
Марк вышел в холодную ночь. Мороз обжег щеки. Звезды над головой блестели, как чьи-то любопытные глаза сквозь дверную щель. Своими пристальными взглядами они цепляли душу, точно стальными крюками, норовя вывернуть ее на изнанку или разодрать в клочья. Как будто за пределами схлопнутой вселенной сидел некто любознательный и всесильный, с интересом наблюдая, как мечутся по обледенелому шарику жалкие людишки.