Алена дома? Это было бы слишком хорошо... Но почему не помечтать? Он представлял себе, как его любимая женщина в одиночестве сидит на полутемной кухне. На плите кипит чайник, а на столе, может быть, стоит вазочка с печеньками. Слегка - даже не в пол накала, а в четверть, если не в одну восьмую - золотится крохотная елочка. Призрачный, ломкий свет, такой же хрупкий, как их существование в этом сумрачном мире.
Марк затаил дыхание, наслаждаясь иллюзией счастья. Сейчас он взбежит по лестнице и откроет дверь. Алена выйдет в темную прихожую и скажет... нет, ничего не скажет. Слова больше не нужны. Они просто шагнут друг другу навстречу - Марк и Алена, обнимутся... она положит голову ему на плечо. И пусть вечность катится мимо, как трамвай по рельсам. А симпатичный Харон - тетя Яна пусть с улыбкой помашет им рукой.
А что потом? Да какая разница? В конце концов, счастье - это ведь и есть иллюзия, как и сама жизнь, как любовь, молодость и надежда.
Ступени уходили из-под ног, скользкие, точно покрытые льдом, а может, политые маслом. Перил не было, вместо них торчали гнутые металлические опоры. Марк отсчитывал пролеты по узким оконцам, за которыми клубилась белесая мгла. Казалось, что время остановилось, а точнее - растянулось, как жвачка, бесцветное и безвкусное. И хотелось его выплюнуть - да не получалось.
Дверь в квартиру Алены болталась на одной петле и скрипела, колеблемая сквозняком. Задержав дыхание, как пловец, ныряющий в глубокую воду, он переступил порог и сразу понял - внутри кто-то есть. На кухне скрипел табурет, и что-то позвякивало, как ложка в стакане. Шумел, закипая, чайник. Даже темнота, пронизанная лунными огоньками гирлянд, на миг показалась Марку приветливой и теплой, какой-то уютной, что ли. Как в детстве, в новогоднюю ночь, когда он тайком прокрался в комнату, где стояла елка, в надежде подкараулить Деда Мороза.
Но иллюзия рассеялась, стоило ему шагнуть на кухню. За столом развалился парень в камуфляже и смачно отхлебывал из алюминиевой кружки горячий напиток. Он повернул к Марку хищное узкое лицо с близко посаженными глазами и, раздув ноздри, втянул струйку пара.
- А вот и клиент пожаловал, - приветствовал он гостя. - Ну, входи. Мы тут заждались.
Его напарник - кряжистый мужичок с широким бритым затылком - стоял у буфета в пол оборота к вошедшему.
- Некогда рассиживаться, - буркнул он. - Допивай и пошли.
Мужичок рыскал взглядом по застекленным полкам, вероятно, пытаясь отыскать что-нибудь съестное. Наверное, печеньки, забытые Аленой целый век назад. Узколицый засмеялся и поставил кружку на стол.
- Где она? - выдохнул Марк.
Охотники переглянулись.
- Да уж точно не здесь, - осклабился узколицый.
- Туда, где она, тебе, не попасть. А если попадешь - сам не обрадуешься, - заметил мужичок. - Да ладно, приятель, расслабься, - усмехнулся он, заглянув Марку в лицо. - Мы ничего не решаем.
Они вышли из полуразрушенного, ставшего чужим дома, и гуськом побрели по улице. После вчерашнего снегопада небосклон очистился, и на него даже выкатилось некое подобие луны - серебряная бляха в жемчужном венчике сумеречного сияния. А может, это было солнце - тусклое мертвое светило нижнего мира.
Марк не знал. Он и не смотрел на небо. Его ботинки месили густую снежную кашу, при каждом шаге скрипевшую, точно канифоль. Перед глазами маячила камуфляжная спина охотника. Другой топал сзади, отрезая пленнику возможность к бегству. А если бы тот и вздумал бежать? Куда бы он делся? Бродил бы среди пустых домов и витрин с голыми манекенами, пока не превратился в один из них. Заблудшая, проклятая душа, добровольно отказавшаяся от самого ценного, что только есть на свете - от любви, жизни, возможности хоть как-то изменить свою судьбу.
- Куда вы меня ведете? - спросил Марк.
- Узнаешь, - не оглядываясь, бросил узколицый.
Пленнику в этом коротком слове послышалась угроза. Хотя, возможно, он сгущал краски - на самом деле голос охотника звучал бесстрастно, даже скучно. Сколько таких людишек стало его добычей? Наверное, не счесть. Марку шаталы представлялись существами бессмертными, живущими с начала времен.
- Вы хотите меня убить?
Убить мертвого... глупо.
- То есть, я хотел сказать, съесть, - поправился он.
Его спутники расхохотались, и узколицый, наконец, обернулся. Марк точно укололся о холодный взгляд его водянисто-зеленых глаз.
- А ты, оказывается, шутник, - равнодушно хмыкнул охотник. - Вот только с нами шутки плохи. Ты хоть знаешь, кто мы такие?