Голова болела так сильно, что казалось - вот-вот лопнет. Вдобавок ко всему его вывернуло прямо под фонарем, на блестящий от дождя асфальт, и Марк заторопился с места невольного преступления.
Он ускорил шаг и организм отозвался слабостью и холодным потом. В висках гулко стучало, Марк задыхался, ему необходимо было остановиться, привалиться к мокрой стене дома, присесть хоть куда-нибудь, чтобы перевести дух.
А лучше лечь и умереть. Покончить раз и навсегда с этим бесполезным, мучительным существованием, которое люди называют жизнью.
Может, кто-то и живет, но только не он. Он существует на отрезке «дом - работа» и это существование надоело ему до крайности. Как надоели унижения от жены, родителей, начальства, а теперь еще и от какой-то случайной наглой девки, которой он не сумел вовремя дать отпор.
«Наверное, она меня отравила, - подумалось равнодушно и отстраненно, словно не про себя. - Подсыпала чего-то в чертов Гиннес».
От этой мысли его снова вывернуло наизнанку, а желудок скрутило резкой болью. Марк долго стоял, дожидаясь пока перестанут дрожать ноги, а потом, собрав последние силы, пересек пустую дорогу и рухнул на лавку возле трамвайной остановки. Не то от дождя, не то от слез, мир расплывался, терял очертания. Да и какая разница? На что смотреть? Трамваи в такое время не ходят.
Такси? У него нет денег. О том, чтобы просить жену расплатиться с таксистом не могло быть и речи. Явиться к родителям? Жалким, пьяным и обворованным?
Нет уж, лучше сразу умереть. И пусть они наслаждаются общением с внуком и его матерью. Все равно он в этой цепи лишнее звено.
Мимо с ревом промчался ночной мотоциклист.
«Эх, - очнулся от раздумий Марк, - надо было сделать усилие и рвануть под колеса».
Он попытался подняться со скамейки, чтобы встать на краю дороги и не сумел. Его трясло от холода и слабости, голова кружилась, и он сидел, привалившись спиной к ледяной спинке не в силах пошевелиться.
«А может и так умру - кто знает, чего эта шалава подсыпала», - подумал он и стал слушать стук своего сердца, замерзая и проваливаясь в забытье, через которое вдруг проклюнулся мелодичный звон.
Еще через мгновение его подхватили чьи-то заботливые руки и потащили вперед, потом по ступенькам, и ветер стих, и стало тепло и тихо, как в раю.
«Успел на последний трамвай», - мелькнула странная мысль. Показалось, что в этих словах есть какой-то смысл. Не хватало только сил понять - какой.
Положив голову на поручень, Марк задремал. Чуткий слух еще ловил постукивание колес по рельсам и нежное позвякивание трамвайного звонка, но под закрытыми веками, как разноцветные слайды, уже поплыли сны.
Ему снилась бабушка, какой она была до инсульта. Энергичная, стройная, в неизменном ситцевом платье. Густые черные локоны выбиваются из-под косынки. Ее волосы не брала седина. Только в последний год жизни она сгорбилась и поседела...
Марк видел себя на залитой солнцем терраске, посреди которой стоял накрытый к чаю стол, а на нем, на вязаной салфетке, самовар. Большой, латунный, настоящий старинный самовар, который нужно топить шишками. Бабушка разливала чай, а Марк... Марек... во сне он снова стал маленьким... болтал под столом ногами. Напротив сидела бабушкина лучшая подруга - тетя Яна, как он ее называл - пухлая и круглолицая, должно быть, бабулина ровесница, но Мареку она казалась гораздо моложе. Она всегда подшучивала над мальчиком, но тот не обижался. Тетя Яна нравилась ему. Золото и серебро тягуче переливались в ее веселых кудряшках.
- Билетик брать будете? - прозвучал над самым ухом знакомый голос.
Марк вздрогнул и открыл глаза.
Да нет, ерунда. Сон и явь смешались. Кондукторша - маленькая полноватая женщина в васильковом берете и с потертой кожаной сумкой на ремне - и правда очень напоминала бабулину подругу. Вот только настоящая Яна давно уже переселилась из этого бренного мира в мир иной. Глупый несчастный случай... Дорожная авария. Подробностей Марк не знал.
Он с сомнением рассматривал круглое лицо и нос в веснушках, голубые глаза под светлыми бровями, открытую улыбку, затем перевел взгляд на нелепые войлочные ботинки с железной молнией посередине. Он видел такие, но очень давно. Бабушка называла их смешно - «прощай, молодость».
- Билетик? - терпеливо повторила кондукторша.
- У меня нет денег, - смутился Марк. - В баре вытащили кошелек.
Кондукторша улыбнулась.
- Ничего страшного, Марк Олегович. Отдадите потом.
«Откуда она знает мое имя?» - удивился он. - И когда потом?»
Впрочем, он слишком устал, чтобы задаваться вопросами. Мягкий ход трамвая укачивал. За окнами тянулись размытые вереницы огней.