Марк снова закрыл глаза.
«Хорошо бы опять приснилась бабушка».
Но вместо солнечной картинки из детства потянулись холодные, мрачные сновидения, полупрозрачные и мутные, как матовое стекло. Он то погружался с головой в черную воду - тогда звуки и мысли смолкали, уступая место плотной, бездумной тишине - то выныривал на поверхность и как будто просыпался. Выглядывал в окно и видел, что трамвай несется через лес. Острые еловые вершины царапали серое полотно неба. В тонкое паутинное кружево сплетались голые ветви берез. Потом деревья расступались и открывались пустые заснеженные пространства, посеребренные бледной луной. В другой раз Марку казалось, что он плывет на лодке по темному морю. Свежо и тихо. Из-под весел разбегаются искры, и манит ярким золотым свечением далекий берег... Плеск волн сменялся глухим стуком колес, гасли фонари и пейзаж заволакивался дымом. Марк тер глаза, но видения не отступали. Бывает так, что из одного сна пробуждаешься в другой, потом в третий. Из приоткрытого окна тянуло то гарью, то таким пронзительным холодом, что Марк ежился, зарываясь подбородком в воротник и глубже засовывая руки в карманы. Ему хотелось встать и поднять стекло, но, как это часто случается в ночном кошмаре, все тело словно одеревенело и не слушалось.
Глава 2
- Марк Олегович, Васильевская Горка! Ваша остановка!
Он вздрогнул и проснулся по-настоящему. Пухлая кондукторша в васильковом берете улыбалась ему почти по-матерински, жалостливо и ласково.
- Спасибо, - пробормотал Марк и, покачиваясь, на автопилоте устремился к выходу.
- Билетик не выбрасывайте, - крикнула ему вдогонку кондукторша. - Спрячьте получше, он вам пригодится на обратную дорогу.
Марк оторопело взглянул на узкий клочок бумаги, который машинально сжимал в кулаке.
«Чушь какая-то. При чем тут обратная дорога? И зачем я вышел на Васильевской Горке? Да, конечно, надо пойти к родителям... Куда же еще?»
Возвращаться к жене - во всяком случае, этой ночью - у него не было ни малейшего желания.
«Но Васильевская Горка? Черт меня дернул - теперь две остановки пилить в темноте».
Действительно, фонари вдоль шоссе не горели. Мерцали тускло-фиолетовым светом, который не только не разгонял мрак, но напротив, словно сгущал его вокруг себя. По обе стороны улицы высились черные громады домов - и ни одного освещенного окна. Ни проблеска на небе, обложенного плотными тучами. Ни луны, ни звезд.
«И с чего она взяла, что мне нужно выйти именно здесь? - недоумевал Марк. - Который час, хоть?»
Он поддернул рукав и привычным движением поднес запястье к глазам, но, сколько ни вглядывался в серые цифры на мутном сером фоне, ничего не мог разобрать. В часах, вероятно, села батарейка, и подсветка циферблата не работала.
Сунув билет в карман, Марк обреченно побрел по тротуару. Под ногами смутно белело. Пару раз он поскользнулся на чем-то мягком и склизком и брезгливо поморщился. Дорогу он, конечно, знал и путь к родительскому дому мог найти с закрытыми глазами, и все-таки странно, как изменилась местность за каких-то полторы недели. В последний раз Марк заезжал к ним в прошлую среду, после работы. Не так поздно, как сегодня, но трамваи уже ходили редко, по ночному расписанию. Навстречу попадались редкие гуляки, пьяные и влюбленные парочки. Было светло от фонарей и относительно чисто. А что теперь? Какой-то вымерший район, как из дешевого ужастика про апокалипсис.
По правую сторону шоссе дома кончились и потянулся парк. Угрюмый днем - в одной части дикий и неухоженный, в другой - загаженный человеческим присутствием, сейчас он показался почти уютным. Парк оставался единственным местом, где фонари не корчились в фиолетовой агонии. Окутанный теплым зеленоватым сиянием, он словно приглашал войти. В нем как будто задержалось ненадолго ушедшее лето.
«А может, и правда, - подумал Марк, - переночевать на скамеечке в парке? Зачем беспокоить родителей посреди ночи?»
Его била дрожь. Шагать пешком две остановки не было ни желания, ни сил. Алкоголь из крови как-то очень быстро выветрился. Марк чувствовал себя до отвращения трезвым и несчастным.
Едва он устроился на жесткой и холодной скамье, стало понятно, что задремать не удастся.
«А может, я уже сплю? И не могу проснуться? Это точно сон. Я такое видел сто раз», - убеждал он себя, сидя в пустом и безмолвном парке.
И действительно, подобные сновидения преследовали его довольно часто - он блуждал по знакомым местам, но не мог найти дорогу к дому. Видел людей и знал их, но проснувшись, не мог вспомнить, кто они такие.
Пару раз Марк думал во сне, что вот-вот проснется, но этого не происходило и он отчаивался - заблудившись в ночи, не видя выхода. Когда отчаяние перерастало в панику, он просыпался, испытывая чувство огромного облегчения от того, что лежит в своей постели, а рядом тихо дышит жена. Человек - стадное животное. Ему непременно надо чувствовать кого-то рядом. Одиночество его пугает хуже смерти.