Выбрать главу

Часть дружинников уселась за трапезу на площадке, окруженной избами, другие скрылись в убогих жилищах, а пленники группами расположились прямо на сухой глине, хранившей бесчисленные следы лаптей и копыт. Увидев, что княжна нерешительно переминается с ноги на ногу в толпе женщин, Ильин призывно помахал ей связанными руками и крикнул:

- Анна Аполлоновна, идите к нам, здесь несколько полешков есть, хоть присядете.

Бестужева помедлила с минуту - ей явно неловко было подойти к кучке бородатых мужиков, окружавших филолога, Овцына и старообрядца. Но перспектива торчать посреди селения, в то время как все повалились в изнеможении наземь, ее тоже не прельстила, и, поправив шляпку, она направилась к своим недавним соузникам.

За все время, прошедшее после вызволения их из подземелья, за всю долгую дорогу им удалось перекинуться с княжной разве что десятком слов. Теперь, когда она села на широкую березовую плаху рядом с Ильиным, на него вдруг нашел стих, и он принялся без умолку говорить - о своих догадках относительно дальнейших планов дружинников, о расстановке политических сил в Киевской Руси, о взаимоотношениях внутри великокняжеской семьи.

Бестужева с внимательно-восторженной улыбкой слушала филолога, изредка восклицая: "Это прелестно!", "Подумать только!" Когда она спросила, каким образом Ильин успел так много узнать за столь короткое время, он рассмеялся.

- Анна Аполлоновна, я ведь как раз об этих временах диссертацию писал. Былины о богатырях складывались именно в героическую эпоху князя Владимира Святославича. Так что я все летописи перешерстил - Ипатьевскую, Новгородскую, Лаврентьевскую. "Повесть временных лет" едва ли не наизусть помню. Да и географию древнерусскую хорошо знаю - могу вам точно сказать, где находится речка Смородина, на которой Илья Муромец Соловья-Разбойника изловил, где великокняжеский замок Вышгород, где Путивль, как из Новгорода в Смоленск, а потом в Киев пробраться... Ведь в этих местах мой герой Добрыня подвизался, а он - историческое лицо, посадник новгородский, то есть наместник Владимира... Добрыня, кстати, ему дядей приходился по матери, по-древнерусски уй. Жаль только, несколько припозднился я - он в Новгороде в самом конце десятого века правил. То-то забавно было бы повстречаться, я бы ему порассказал...

Из крайней избы вышел рослый дружинник. Он был без шлема, длинные рыжие волосы раздувал легкий ветерок, долетавший от реки. Похлопывая себя загорелыми руками по кожаному панцирю, он с ленцой осмотрел скопище людей, в расслабленных позах расположившихся на земле, и остановил взгляд сначала на красном кафтане Овцына, галантно привставшего на колено рядом с княжной, затем на белой блузке Бестужевой. Медленно, вперевалку зашагал в сторону пришельцев из будущего.

Ильин приметил малого в доспехах, когда тот был уже совсем рядом. Оборвав свою речь, он воззрился на дружинника. Княжна, сидевшая спиной к подошедшему, не сразу поняла, почему замолчал филолог.

- Интересно, что бы вы такое сказали Добрыне, чего он не знал... Боюсь, Виктор Михайлович, вы не нашли бы общего языка...

В этот момент дружинник протянул вперед руку и положил красную обветренную длань на плечо Бестужевой.

Много раз впоследствии Ильин пытался передать на словах то, что произошло в тот момент, а главное - что почувствовал он сам. И всегда убеждался: невозможно сформулировать впечатления, которые, как казалось ему, перевернули все его представления, сложившиеся за годы учения и самостоятельных исследований. Ему, убежденному стороннику материалистического взгляда на природу и человека, за одну минуту пришлось пережить полное крушение своих взглядов...

Когда рука дружинника легла на плечо княжны, на лице ее в первое мгновение появилось легкое недоумение, потом, когда она перевела взгляд на красные пальцы с нечистыми обломанными ногтями, это выражение сменилось испугом, гадливостью, гневом. В глазах ее полыхнуло холодное голубое пламя. Последовал резкий поворот головы, и в то же мгновение кожаный панцирь расползся на груди малого, а сам он рухнул наземь, сбитый с ног неведомой силой. Сноп голубых искр рассыпался от его тела, синяя молния змейкой соскочила с кованых ножен его меча и ушла в землю.

Княжна повернула лицо к Ильину. Теперь в ее взгляде были только растерянность и ужас. Филолог сидел словно ошпаренный, не в силах вымолвить ни слова.

А дружинник тем временем медленно поднимался с земли, тряся во все стороны головой. Нечесаная рыжая шевелюра стояла дыбом, с нее беззвучно летели голубые искры. Из широко раскрытого рта сначала слышалось хриплое дыхание, но через несколько мгновений оно перешло в утробный рев. Вскочив на ноги, малый стремительно выхватил из ножен меч.

- Ве-е-едьма-а! - разобрал Ильин.

Продолжавший опираться на колено Овцын только теперь осознал случившееся. Резко рванувшись в сторону дружинника, он выбросил вперед связанные руки, и с растопыренных пальцев его с треском сорвались огненные разряды. Остатки кожаных лат мгновенно съежились и запузырились, испуская черный дым, а лезвие меча, словно отрезанное у самой рукояти, прочертило дугу в воздухе и упало где-то за оградой селения.

А из ближайших изб уже высыпали вооруженные люди. Одни на бегу нахлобучивали шлемы, другие выхватывали мечи из ножен. Отшвыривая попадавшихся под ноги пленных, дружинники угрожающе орали, ища глазами неведомых врагов. Только увидев рядом с княжной бездыханное тело своего собрата, они поняли, от кого исходит угроза. Дюжина мечей взметнулась над головами нападавших. И в этот миг из толпы полулежавших пленников вскинулась фигура в сером домотканом азяме.

Ильин едва узнал Ивашку - ярость исказила его лицо. Старообрядец воздел кверху руки, сложив пальцы правой для крестного знамения, и возопил:

- Православный, Христом-богом прошу!..

Но едва он ткнул своими двумя перстами воздух, дабы изобразить размашистый крест, как ладони его исторгли в направлении ближайшего воина ветвистую молнию. И сразу же одуряюще запахло озоном.

По инерции Иван еще три раза махнул связанными руками, и каждый раз огненный разряд сшибал с ног кого-нибудь из дружинников.

Ильин нервно облизал пересохшие губы и бросил быстрый взгляд вокруг: на лицах окружавших застыл суеверный ужас, смешанный с восторгом. И тут же послышались истерические вопли, плач, ропот.