- Не самый низменный предмет для поэта, - с подчеркнутым спокойствием сказал Ильин.
- Ты просто... просто... - Анна сузила глаза, сжала кулаки и топнула ногой. - Таких, как ты, нужно...
- Уже пробовали, - добродушно кивнул Ильин. - Многие перевоспитались, другие... не выдержали.
VI
Через несколько дней после побоища на Готском дворе произошло еще одно столкновение с варягами. На этот раз новгородские лучшие люди загодя подготовились к встрече незваных гостей. Когда продолжавшие пьянствовать и куражиться наемники в очередной раз двинулись по улицам, ломая амбары и преследуя женщин и девок, вооруженные купцы, ремесленники и только что вернувшиеся из похода на Печору ушкуйники подстерегли их на усадьбе богатого гостя Парамона.
Привыкшие биться с торговым людом, мало искушенным в ратном деле, викинги впервые столкнулись на этот раз с силой, равной себе. Молодцы в кольчугах, с бердышами и длинными тяжелыми мечами обрушились на них неудержимой лавиной. Пришлось наемникам посылать за подмогой.
На травянистом берегу Волхова полегла в этот день половина варяжской дружины. Перепуганный Ярослав укрылся с остатками своего воинства в подгородном селе Ракомо. Новгородцы, впрочем, не преследовали викингов. Целыми днями во всех пяти концах - Неревском, Загородском, Гончарском, Плотницком и Славенском - шумели вечевые сходы.
Иноземные гости тоже часами обсуждали городские новости - от дальнейшего развития событий зависела не только судьба их товаров, но, может быть, и сама жизнь.
Огромный неповоротливый Конрад Фишер, богатый купец с Готланда, пригласил Иоганна Шмальгаузена с его дочерью и приказчиком на обеденную трапезу. Героев битвы с варягами наперебой звали к себе все гости Готского двора - общее мнение было таково, что именно благодаря им удалось отстоять амбары до прихода подмоги.
- Горожане никак не могут решить, изгнать им князя или помириться с ним, - говорил Конрад, подводя гостей к широкой лавке, на которой прислужники расставляли серебряные тазы, наполненные водой с благовонными травами.
С удовольствием вымыв руки и лицо душистым настоем, Ильин утерся белой салфеткой и бросил ее на руки слуге.
Патер Карл, служивший в небольшой церкви Готского двора, прочел молитву Benedicite и благословил трапезу.
Когда приглашенные уселись за стол, заняла свои места и семья хозяина дома. Сам Фишер опустился в широкое кресло с резными подлокотниками и кивком головы приказал подавать блюда.
На белой скатерти, уставленной различными украшениями - статуэтками, вазами, резными замками и соборами, - появились серебряные миски с ушками, по одной на двух участников трапезы. Каждому было подано по толстому ломтю хлеба, накрытому пластиной мяса.
Конрад достал из шкафчика, стоявшего рядом с хозяйским креслом, окованный золотом рог единорога и сунул его в похлебку. Поднял высоко над столом, чтобы показать гостям. Все знали: если бы в пище содержалась хотя бы капля отравы, рог начал бы кровоточить. Но этого не произошло, и участники трапезы дружно заработали ложками, по временам отрезая ножами куски мяса и отправляя их в рот.
По знаку Конрада слуги наполнили кубки романеей. Фишер достал из своего подручного шкафчика золотое лангье - подставку для хранения змеиных зубов и капнул на нее вином. Опять продемонстрировал сотрапезникам полную безвредность питья - ни один из зубов не начал кровоточить.
- Мы пьем это вино благодаря доблести господина Шмальгаузена и его верного помощника Вольфганга, - провозгласил Конрад и одним махом осушил кубок.
"Это было великолепно, господин Шмальгаузен! Задали перцу нехристям!" восторженные возгласы наполнили пиршественную залу.
Виктор польщенно раскланялся направо и налево, приложив левую руку к сердцу. Посмотрел на Овцына и улыбнулся - лицо Василия выражало крайнюю степень самодовольства.
Вино развязало языки, и чинность трапезы была нарушена. В разных концах стола начались дебаты о последних городских событиях. Ильин напомнил хозяину о сказанной им фразе:
- Так вы, господин Фишер, считаете, что споры идут в основном из-за будущей судьбы князя? По-моему, и так все ясно - ненависть к нему стала всеобщей.
- В том-то и дело, что чувства людей говорят одно, а трезвый расчет другое... О, этот Ярослав далеко пойдет. Он не зря решил в прошлом году не платить ежегодную десятину своему отцу. Тем самым он привязал к себе новгородцев.
- Поясните вашу мысль, - попросил Ильин.
- Раз с них перестали собирать эту дань в пользу Киева, они волей-неволей должны поддержать Ярослава. Ему нужна военная сила, он хочет завладеть троном.
- Отчего вы так думаете? Разве он может быть уверен, что ему удастся свалить отца?
- Я полагаю, этот Ярослав выдающийся интриган. Он ничего не начнет делать без предварительного обдумывания. Ход его рассуждений я представляю себе так: новгородцы поддержат меня, так как в случае победы могут требовать от меня привилегированного положения для своего города. Если же отступятся от меня, будут снова платить дань Киеву.
- А, вы хотите сказать, он просто развращает их этой подачкой?
- Именно это я имею в виду.
Ильин проникся уважением к аналитическим способностям купца. Не ведая и сотой доли того, что знал Виктор, он верно определял мотивы поступков Ярослава. Однако некоторые моменты в цепи рассуждений Фишера казались ему малоубедительными.
- Если принять вашу точку зрения полностью, то придется предположить: отказываясь платить десятину, Ярослав знал, что великий князь заболеет и не сможет пойти на него войной.
- А я допускаю, что сама эта болезнь была предусмотрена нашим князем, и Конрад хитро сощурился.
- То есть?.. То есть он каким-то образом ее вызвал? И зная наперед, что случится, решил одним ударом обеспечить себе военную поддержку со стороны новгородцев?
Конрад закивал и расхохотался, потирая руки, словно сам все это так логично устроил.
Ильин задумался. В словах немца определенно содержалось рациональное зерно. Но если Ярослав - отравитель собственного отца... Размышления его прервал вопрос Овцына.
- А какой смысл ему убирать отца, он и так, говорят в здешнем народе, прямой преемник его. Святополк-то, старший, в темнице сидит вместе с женой. Сживет, говорят, его Владимир со света. И за что он на него так прогневался?..