...Брал коня Добрыня богатырского,
Да седлал Добрынюшка добра коня...
У Ильина дыхание перехватило от волнения. Текст былины был почти идентичен тому, что по неосторожности "рассекретил" он сам минувшей осенью в дальнем углу Новгородчины. Неужели история о змееборце распространилась с такой скоростью? Выражение лица сказителя и его слушателей явственно свидетельствовало о том, что для них это новое произведение, что старец старается передать его в точности, не заботясь о красоте исполнения.
Когда слепец умолк, Виктор решился подойти к группе странников. Поздоровавшись, он спросил откуда держат путь калики.
- Из разных мест бредем, - ответил один из них. - Вот сбились в кучу, ждем, пока мальцы наши - поводыри - о ночлеге договорятся.
- Я услышал, что ты про Добрыню пел, - сказал Ильин, обращаясь к старцу в колпаке. - Не приводилось прежде...
- Так и нам то в новость, мил-человек, - отозвался молодой калика, подняв на Виктора незрячие глаза. - Слушаем и дивуемся, знатная старинушка. Беспременно сами петь станем.
- Откуда путь держишь, дедушка? - продолжал Ильин, стоя перед седобородым.
Тот с достоинством ответил:
- Из славного Новгорода Великого.
- Давно ли ты, почтеннейший, это сказание знаешь?
- Зимой на торгу от другого калики слышал.
- А раньше не приходилось про Добрыню петь?
- Нет, богоданный, не было таких старин, хоть и исходил я почесть всю окрестность новгородскую, до самой Перми добирался...
Остальные слепцы подтвердили: подобной былины прежде не бывало на Руси.
Ильин с новой силой пережил то чувство, что охватило его после сделанного открытия: он ненароком запустил торпеду времени. Совершено преступление, но знает об этом только сам преступник. Люди живут, не подозревая, что на их будущее уже обрушилась лавина, которая, может быть, погребет еще не родившихся, которая способна изменить самый лик земли.
Теперь Виктора охватила настоящая паника: что если он, все время рассуждая с позицией всезнайки, ведающего о грядущих усобицах и потрясениях, на самом деле не способен ничего предсказать, так как вызванный им обвал информации уже повлиял на сознание людей, определил их поступки, а значит, привел к искривлению хода истории? Быть может, никакого заговора против Бориса и Глеба теперь не возникнет, а Святополк разобьет Ярослава? В общем, все пойдет наперекос: родится новая династия, заключит совсем иные союзы с соседними странами, придет иная религия, иная культура...
Позабыв о своем намерении сделать закупки, он помчался вон из Смоленска, словно воображаемые события уже произошли и надо было уносить ноги из пекла. Только углубившись в священную рощу, он немного успокоился. Безмолвные ряды курганов как бы свидетельствовали о неизменности, нерушимости бытия, над которым не властны воля и слово человека.
И все же безотчетный страх перед будущим не покидал Ильина все время, пока ладья стояла у Гнездова. Лишь на следующий день, когда отвалили от берега и подняли парус, он смог отвлечься от тягостных мыслей о своей вине перед историей. Мерный плеск воды за кормой действовал убаюкивающе.
Глава IV
Кто убил Бориса и Глеба?
I
Овцын лежал на дне ладьи, глядя в небо, и пел об амуре легкокрылом, который ранил его отравленной стрелой и поселил в крови нестерпимый жар.
- Вася, сколько ты этих песен знаешь? - лениво проговорил Ильин. - Я, наверное, больше сотни переслушал, а ты все новые откуда-то добываешь, словно из бездонного сосуда какого-то.
- А почему ты никогда не поешь? - вопросом на вопрос ответил Овцын. Вот Анна нам тоже немало романсов пела, да и простонародные премило мурлычет. Даже Ивашка, и тот сколько песен знал...
Ильин бросил быстрый взгляд на Анну, полулежавшую на носу ладьи на охапке свежего сена, на Торира, который, сидя спиной к мачте, плел вершу из ивовых прутьев. Сам Виктор пристроился на кормовой лавке у рулевого весла.
- Я, Вася, в такое время родился... Как тебе сказать поточнее, в эпоху однодневок.
- Что ж, у вас поэты прекрасных стихов не писали? - недоверчиво спросила княжна. - Никогда не поверю.
Торир тоже подал голос:
- Не знаю, из каких мест ты, Удача, может, и впрямь у вас с этим туго. А вот у нас в Норвегии в каждой местности дюжина скальдов найдется. В народе так считают: ежели ты в стихе неловок, значит, не настоящий воин.
- Да, я слышал про это, - кивнул Ильин. - У вас приравнивают искусство стихосложения к телесной ловкости...
- Любая старуха, любой мальчишка могут сказать хорошую вису.
- Это что такое? - поинтересовался Овцын.
- Короткий стих, посвященный какому-нибудь приметному событию или забавному случаю.
- У нас это не заведено, - со вздохом сказал Ильин.
Они давно уже привыкли говорить в присутствии Торира так, что их родные времена представлялись как некие географические реальности. Даже Анна, судя по всему, не проговорилась пока о тайне их появления в этом веке.
- Слушай, ты же не рассказал о том, какие песни у вас поют, - напомнил Овцын. - Однодневки какие-то. А что сие значит?
- Понимаешь, у нас впервые, может быть, в истории русской поэзии возникло положение, когда не музыка на стихи поэта создается, а наоборот...
- Не понимаю, - Овцын приподнялся на локте. - Как это можно стихи на музыку сочинять?
- Сейчас объясню. У меня есть знакомый стихотворец - он как раз и промышляет тем, что пишет слова для песен. Делается это так: знакомый композитор, то есть сочинитель музыки, наигрывает ему свою новую мелодию, а горе-поэт подгоняет под нее подходящий стишок. Для начала пишется так называемая "рыба" - бессмысленный набор слов, подходящий к музыке по размеру и ритму, к тому же зарифмованный. Когда "рыба" готова, текстовик - так называют себя эти творцы - начинает придумывать какую-то ударную строчку, точно совпадающую по своему звуковому рисунку с "рыбой", а затем подгоняет таким же образом остальное.
- Ничего не могу уразуметь. - Василий даже головой встряхнул от досады. - Какие такие ударные строчки?