– Пока не знаю, – сказал Глеб.
Эльза подошла к своему стулу, достала из сумочки, висящей на спинке стула, ручку, потом вяла салфетку и написала на ней номер телефона. Протянула Корсаку:
– Позвони мне, ладно?
– Ладно, – кивнул Глеб, забирая салфетку и пряча ее в карман пиджака.
Эльза наклонилась, быстро поцеловала Глеба в щеку, со смехом вытерла с нее ладонью помаду, подхватила со стула сумочку и пакет с апельсинами, повернулась и быстро вышла из кафе.
Глеб с минуту сидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям и чувствам и стараясь понять, чего в них больше – горечи или счастья. Потом вздохнул, подозвал официанта и заказал еще одну чашку кофе.
Библиотекарь Клинков, казалось, совершенно не удивился, увидев перед собой Глеба. Он стоял за стойкой, на фоне стеллажей с книгами, копался в каких-то формулярах и казался живым олицетворением бога чтения – если таковой бог, конечно, существует.
– Вы сказали, что были приятелем моего дяди? – с ходу начал Глеб.
– Это правда, мы с ним приятельствовали, – согласился библиотекарь.
– Можно задать вам пару вопросов?
Юрий Петрович опустил голову и глянул на Глеба поверх очков серыми, внимательными глазами.
– Смотря каких.
– Вы, вероятно, часто беседовали с моим дядей. Скажите, ему в последнее время никто не угрожал?
Клинков приподнял брови:
– А кто ему мог угрожать?
– Не знаю. Вы скажите.
Юрий Петрович вздохнул и произнес с кроткой полуулыбкой:
– Ваш дядя был безобиднейшим человеком. Добрый, спокойный, хотя и не очень контактный. Да, возможно, музейные экспонаты были ему ближе живых людей, но он никогда и никому не делал и не желал зла. Он просто занимался своим делом.
– И посвящал этому все свое время?
– Ну, да. – Библиотекарь поправил пальцем очки. – Видите ли, музей наш был небольшой. Но фонды у него были очень обширные. Выставлялось не больше пятнадцати процентов экспонатов.
– Почему?
– По разным причинам. Во-первых, не было места. Во-вторых – средств. Требуется каталогизация, реставрация, ну и так далее. А уже лет сорок никого в городе не интересуют ни запасники музея, ни сам музей.
– И мой дядя пытался исправить эту ситуацию?
Клинков кивнул:
– Именно так. Последние полтора года он выбивал у администрации города новое помещение под музей. И одновременно взялся разгребать запасники. Действовал практически в одиночку, поскольку на то, чтобы нанять специалистов, у музея просто не было средств.
– А что находится в этих запасниках?
– Как – что? Экспонаты.
– Я понимаю. Но… там есть что-то действительно ценное?
Юрий Петрович вновь поправил пальцем очки и ответил с легкой полуулыбкой старшего наставника, который вынужден объяснять своему ученику элементарные вещи:
– С точки зрения истории нашего города и нашей земли эти экспонаты бесценны.
– Ну, а что конкретно там есть? – не унимался Глеб.
– Ну… – Клинков пожал сутуловатыми плечами. – Картины наших художников, предметы народного промысла, разные артефакты… В общем, то, что обычно бывает в районных музеях.
– Очень интересно, – сказал Глеб. – Я бы хотел взглянуть на эти экспонаты.
Библиотекарь уставился на Корсака удивленным взглядом.
– Так ведь они же сгорели, – негромко проговорил он.
– Сгорели?
– Да. Вместе с музеем. Я думал, вы в курсе.
Глеб нахмурился.
– Ясно. – Несколько секунд он обдумывал полученную информацию, затем уточнил: – А где конкретно находились эти запасники?
– В подвале музея.
– Там был большой подвал?
Клинков интеллигентно улыбнулся:
– О, да. – Затем снял очки, вынул из кармана платок и потер стеклышки. – Знаете, – с прежней, интеллигентно-задумчивой улыбкой добавил он, – ваш дядя был уверен, что подвал музея является частью Роминтского лабиринта. Ну, то есть, являлся.
Юрий Петрович снова водрузил очки на хрящеватый нос и посмотрел на Глеба сквозь мерцающие линзы.
– Борис даже утверждал, что у него есть доказательства. Якобы он отыскал план лабиринта в какой-то городской летописи.
– А что это за Роминтский лабиринт? – с интересом уточнил Глеб.
– А вы не знаете?
Глеб мотнул головой:
– Нет.
– Лет четыреста назад на территории нашего города было поселение. Оно часто подвергалось нападению врагов. И однажды его глава принял решение вырыть под поселением несколько тоннелей, по которым можно было бежать в лес. Когда люди стали рыть тоннели, они с удивлением обнаружили, что там уже есть что-то вроде системы подземных тоннелей. Причем – обложенных для прочности каменной кладкой.
– Откуда же они взялись, эти тоннели?
– А вот об этом история умалчивает. Борис занимался и этим вопросом. По его мнению, эти тоннели могли быть древними системами орошения. Возможно, потом их перестраивали, создавая подземные хранилища, ну, или секретные ходы для быстрой эвакуации. Люди на нашей земле воевали веками и тысячелетиями, так что удивляться не приходится. С годами и столетиями сеть тоннелей разрасталась. Лет пятьдесят назад один из местных краеведов назвал эту сеть тоннелей Роминтским лабиринтом. В честь Роминтской рощи, в которую многие из ответвлений этого лабиринта выводят.
– Интересно, – проговорил Глеб, поскребывая в задумчивости ногтем горбинку на носу. – А эти тоннели точно существуют? Вы их видели?
– И я, и другие жители. Люди часто наталкиваются на фрагменты каменной кладки. В основном, когда роют погреба и колодцы или пробивают скважины для добычи воды. – Библиотекарь мягко улыбнулся. – Ваш дядя, Борис Алексеевич, считал Роминтский лабиринт местной достопримечательностью. И даже ратовал за то, чтобы лабиринт попал в список ЮНЕСКО.
– Очень интересно. – Глеб немного поразмыслил. – Значит, мой дядя был уверен, что подвал музея – часть подземного лабиринта?
– Не знаю насчет уверенности, но мысли у него такие были.
– И он проводил в этом подвале много времени?
– Думаю, что да.
– Быть может, ему удалось обнаружить какие-то ходы, которые вели из подвала… к черту на кулички?
Клинков усмехнулся.
– Вот в этом я сомневаюсь. Хоть убейте, но не могу представить вашего дядю с лопатой или отбойным молотком в руках. Да у него на это и времени-то не было. Он ведь занимался экспонатами, а не исследованием подземных стен.
– Ну да, – согласился Глеб. – Скажите, Юрий Петрович… а как у вас со здоровьем?
– То есть? – не понял Клинков.
– Что, если мы с вами наведаемся на пепелище музея?
– Зачем?
– Осмотрим там все. Может, наткнемся на что-нибудь интересное.
В глазах пожилого библиотекаря появилось недоверие.
– Вы серьезно?
– Да.
– Что ж… Лазить по развалинам я, конечно, не стану. Но проводить – провожу. Ну, и помогу… чем смогу.
– Хорошо. Тогда, быть может, прямо сейчас?
Юрий Петрович посмотрел на формуляры, которые держал в руках, потом поднял взгляд на Корсака и виновато проговорил:
– Нет, сейчас я не могу. Есть кое-какие дела. Может быть, позже.
– Когда?
– Ну… – Библиотекарь пожал плечами. – Часа через полтора.
– Хорошо. – Глеб глянул на циферблат наручных часов. – Тогда через полтора часа я жду вас возле сгоревшего музея. До встречи!
Глеб подошел к барной стойке, уселся на высокий стул, кивнул молодому черноволосому бармену и сказал:
– Водку с тоником, пожалуйста. И половинку лимона, если есть.
– Найдем, – весело отозвался бармен, кивнув в ответ.
Смешивая коктейль, он приветливо поинтересовался:
– Приезжий?
– Да, – сказал Глеб.
– Что позабыли в наших унылых краях?
– Приехал на похороны родственника.
Бармен поставил готовый коктейль на стойку и бросил туда щипчиками несколько кусков льда.
– Столько хватит? – уточнил он.