— В этой войне не может быть пленных, — яростно прошептал Ралдорон. — Много ли милосердия ты проявил ко всем тем, кому причинил вред? Знай — я испытываю к тебе жалости столько же, сколько и ты к своим жертвам. А теперь убирайся с моей стены.
Первый Капитан с силой толкнул Скрайвока ногой, и тот покатился к краю. Повелитель Ночи отбросил свой демонический меч, чтобы ухватиться за полированный рокрит обеими руками, но на скользкой от крови поверхности не за что было зацепиться. Он ухитрился опереться локтями на закругленные углы зубца и на мгновение подумал, что может спастись. Гендор поднял глаза и увидел, что Кровавый Ангел все еще смотрит на него.
— Напыщенный ублюдок! — выплюнул Расписной Граф.
Ралдорон поднял болт-пистолет.
Непокорно крича, Скрайвок оттолкнул себя к краю, достигнув максимальной скорости падения задолго до того, как ударился и разбился о камни.
Повелители Ночи отступали.
Их численность сократилась более чем наполовину. Три терминатора все еще сражались с древним Аксилем, но долго им было не продержаться. Все враги вокруг Ралдорона были мертвы, а люди Тейна продолжали стрелять по обращенному в бегство противнику. В это же время Кровавые Ангелы перегруппировывались, чтобы скоординировать огонь по отступающим Повелителям Ночи. Донесение капитана Гальярда из отделения Ралдорона щелкнуло в ухе, сообщая, что арьергард Восьмого Легиона покидает позиции: боевые корабли предателей запустили двигатели. Верные своей природе, некоторые взлетали без пассажиров — пилоты ухватились за возможность спасти свою шкуру.
Но битва была далека от завершения.
Осадные башни неуклюже продвигались к Стене Дневного Света: ближайшая теперь подступала к изрытой воронками зоне, на которой ранее находилась третья линия укреплений. Вражеская артиллерия била прямо по укреплениям. Слабеющая «Эгида» выдержала обстрел с орбиты, но это был кратковременный успех — огненные линии в небе отмечали приближение сотен десантных капсул.
— Тейн, — передал по воксу Ралдорон. — Десантный удар неминуем. Каков статус наших подкреплений?
— На подходе, — отозвался Имперский Кулак. — Запрошенные подразделения Девятого и Седьмого прибудут в течение пятнадцати минут. Бастион Бхаб приказал перебросить четыре полка Имперской Армии из внутренних округов в качестве резерва для нашего участка Стены.
— Я бы предпочел больше легионеров, — сказал Первый Капитан, наблюдая, как несколько десантных капсул несутся сквозь облака. — Вы восстановили связь с Бастионом Бхаб?
— Только проводную.
— А что происходит на других участках?
— Тоже, что и здесь: прямая атака на Стены. Прорывов не зафиксировано.
Ралдорон наблюдал за своими людьми. Совсем рядом рухнул последний Атраментар, сраженный сваебойным ударом дредноута. Сражение отодвинулось от позиций Первого Капитана — теперь Повелители Ночи были окружены с обеих сторон. Последний их корабль взлетал под огнем, под которым не мог выжить.
— Угроза возникновения плацдарма купирована, — воксировал Первый Капитан. — Сосредоточьте весь огонь на осадных башнях. Если мы выдержим их атаку и атаку десантных капсул, тогда мы еще можем…
Визг обратной связи прервал связь между Тейном и Ралдороном.
— Тейн? — встревоженно спросил Кровавый Ангел. — Тейн?..
Он прокрутил другие каналы. Вокс молчал, но затем его почти оглушило какофонией криков — предсмертных воплей миллионов людей, умирающих одновременно, и Первый Капитан отключил связь.
В небе воспылало пламя. Вокруг него кольцом рассыпались молнии, а затем грянул гром.
Огненный шар упал с бурлящих небес на землю перед Вратами Гелиоса — слишком большой, чтобы быть десантной капсулой, слишком управляемый, чтобы быть обломком корабля флота, слишком медленный, чтобы быть масс-реактивным снарядом…
Ралдорон проследил взглядом за огненным шаром. Кровь текла по его шлему, размывая очертания.
Сфера ударилась о землю, испустив волну пламени, которая пронеслась как над предателями, так и верноподданными.
Вокс снова ожил.
— Что это было?.. — спросил Тейн.
Ралдорон увеличил изображение на линзах шлема и обнаружил дымящуюся фигуру, скорчившуюся на светящемся восьмиконечном символе, впечатанном в землю приземлением. Крылья летучей мыши обернулись вокруг существа, защищая его. Голова была опущена, а огромный черный меч острием вонзился в землю — обе же его руки покоились на рукояти. Трещины, изнутри горевшие огнем, расходились от острия клинка, постепенно расширяясь и превращаясь в пропасти, испускающие языки пламени.