Ряды Кровавых Ангелов оказались разделены траншеей из расплавленного рокрита и выжидали по обе стороны от канавы, проплавленной мелта-лучами.
Сангвиний стоял прямо под шквалом болтов — бесстрашный, невредимый, пока его сыновья погибали.
— Мы отбросим их! — воскликнул примарх.
— Милорд, я полагаю, что бесполезно просить вас уйти со стены, — обратился Ралдорон. — Но честь обязывает меня сказать — вы должны это сделать. Мы не можем вас потерять.
Сангвиний рассмеялся — то был мелодичный, чистый звук, прорезавший какофонию кровавого дождя и резни.
— Ты прав, сын мой. Я бы не оставил тебя, даже если бы знал, что сегодня придет мой конец, — сказал Ангел. Затем он произнес ужасные слова, которые Ралдорон так часто слышал в последнее время. — Но я знаю — сегодня я не умру.
Громадные цепи загремели. Подъемный мост осадной башни откинулся вперед и его ржавые клыки под днищем впились в мягкую ткань стены под грохот болтганов.
Изнутри немедля вырвалась Гвардии Смерти, хрипло восхваляя Мортариона и своего новообретенного Бога, и хлынула на парапет.
— За Императора! — призвал Сангвиний и повел своих сыновей в бой.
Имперские Кулаки стреляли невероятно быстро и точно, убивая как людей-предателей, так и чудовищ, при этом избегая бегущих солдат.
Ошеломленные, призывники бежали между своими спасителями под защиту города. Тех, кто валился с ног, поднимали и несли дальше. Кацухиро рвался во весь дух к желтой линии легионеров, не смея и подумать о том, чтобы оглянуться. Он слышал вопли врагов и рев красного крылатого великана, беснующегося где-то позади. Не веря самому себе, Кацухиро пробил дорогу сквозь свистящие болты к линии Имперских Кулаков, рядом с которой его схватили и перетащили за спины Астартес.
Орудия вокруг арки врат гремели огнем: Седьмой Легион зачистил прилегающее к ним поле. Кацухиро так и не осмелился считать, что он в безопасности, но все же решил оглянуться назад — и немедленно пожалел об этом.
Посмотрев меж ног легионеров, он увидел, что великан почти настигнул их: прекратив выплескивать свою ярость на оставшихся за Стеной защитниках, он направился прямо к открытым городским воротам. Десятки, может быть, сотни тысяч болтов ударили в озлобленного гиганта, вырывая куски из его плоти: большая часть тела чудовища покрылась сконцентрированными вспышками маленьких взрывов. Лазерные лучи пробивали дымящиеся дыры глубоко в теле исполина, а потоки плазмы выжигали мышцы до костей. Он не падал, но замедлял шаг, словно наталкиваясь на какое-то невидимое для Кацухиро препятствие, сгибаясь под ним, как человек, сражающийся с ураганом. Великан взревел от отчаяния. Плоть его вскипела от нападения, которое не имело ничего общего с оружием легионеров — огонь пробежал по телу гиганта, и у Кацухиро заныли зубы. Он почувствовал привкус металла…
— Отец! — проревел великан. — Я уничтожу тебя!
Но не прошел дальше. Что-то сдерживало его.
Положение стало безвыходным: враги полчищами гибли у порога Врат Гелиоса, а их демонический лидер более не мог двигаться вперед.
Чтобы склонить чашу весов в пользу Магистра Войны, противнику явно требовалось больше подобных гигантов.
Земля задрожала в такт ровным ударам, и Кацухиро повернулся, чтобы посмотреть в сторону Дворца. К его изумлению, по главной дороге к Вратам Гелиоса двигалась группа титанов: зеленых, красных, белых… Они гневно трубили в свои боевые горны, исторгая яростные крики, и выстроились в ряд у ворот, после чего выпрямились на растопыренных ногах и зарядили орудия. Кацухиро пробирался между ними, переживая душераздирающий шок от прохождения через их пустотные щиты. Железные исполины вновь запели свои боевые песни, и громаднейший из них заговорил:
— Император защищает.
И открыл огонь.
Спаренные пушки испускали жар вулкана. Лазерное оружие было столь невероятно в своих масштабах, что ошеломило Кацухиро, когда выбросило двойные копья сжатого света на полчища врагов. Они оба ударили в разъяренного гиганта, что был пойман на пороге Врат, отбросили его назад и испарили большую часть его атакующего Легиона. Другие титаны открыли огонь, а их боевые горны все еще ревели, испуская неистовую яростью в небеса. Враги, что устремились к открытым воротам, были уничтожены, а оставшиеся в живых беспорядочно отступали.
Вновь взревели боевые горны.
Выпрямившись на ногах, последняя из Махин Легио Солария вышла из Императорского Дворца, продолжая стрелять из своих исполинских орудий.